Разумеется, политическое и военное руководство СССР понимало важность сражения за Ленинград, и Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин в разговоре с посетившим Москву в конце июля 1941 г. личным представителем президента США Ф. Рузвельта Г. Гопкинсом назвал Ленинград в числе важнейших стратегических пунктов, которые должны быть удержаны во чтобы то ни стало. Об этом же свидетельствовало и решение Сталина направить в критические для обороны Ленинграда дни в августе 1941 г. облеченную чрезвычайными полномочиями Комиссию во главе с заместителем Председателя ГКО В. М. Молотовым. Из опубликованных теперь документов можно сделать вывод, что высокая комиссия, выражая свое неудовлетворение организацией обороны Ленинграда его руководством, не смогла правильно оценить создавшееся уже в дни ее пребывания в Ленинграде (26–29 августа 1941 г.) критическое положение, о чем свидетельствовали направленные ею в Москву нереальные предложения относительно пополнения продовольственных запасов и эвакуации несамодеятельного населения. Конечно, главная вина ложилась на ленинградских руководителей, не сразу осознавших, какая катастрофическая опасность таится в необеспеченности города продовольствием на длительное время, и не использовавших в первые месяцы войны все возможности для их пополнения.
После того как 8 сентября 1941 г. немецкие войска после недельных ожесточенных боев захватили Шлиссельбург, Ленинград оказался блокированным с суши, и его положение стало критическим. В полученной на следующий день на имя К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова шифрованной телеграмме за подписью И. В. Сталина, В. М. Молотова, ЕМ.Маленкова и Л.П.Берии содержалось обвинение в адрес руководства обороной Ленинграда в неумении распорядиться выделенными Ставкой ВГК резервами, а также грозный вопрос: «Будет ли конец потерям? Может быть, вы уже предрешили сдать Ленинград?». 11 сентября 1941 г. Военный Совет Ленинградского фронта был вынужден признать безуспешность своих попыток переломить ход событий.
Назначенный главнокомандующим войсками Ленинградского фронта генерал армии Г. К. Жуков вместо освобожденного от этой должности К. Е. Ворошилова получил от Верховного главнокомандующего директиву «не допускать врага в Ленинград, чего бы это вам не стоило». При этом Сталин, по словам Жукова, оценивал положение Ленинграда как «катастрофическое» и даже «безнадежное». Оно и впрямь было таковым, если на следующий день после прибытия в Ленинград Жукова, 13 сентября 1941 г., прилетел заместитель наркома внутренних дел В. Н. Меркулов, имевший мандат ГКО на проведение подготовительных мер на случай сдачи Ленинграда. Сочетание предпринятых новым главнокомандующим Ленинградским фронтом жестких мер с умелым маневрированием живой силой и техникой позволило отразить в сентябре 1941 г. яростные атаки противника на всех направлениях. Но 20 сентября 1941 г. Ставка потребовала от командования невозможного: в ближайшие два дня «пробить брешь на фронте противника» на синявинском направлении и таким образом деблокировать Ленинград. Однако выполнить эту директиву Ставки имеющимися силами не удалось. В боевом донесении И. В. Сталину от 30 сентября 1941 г. Г. К. Жуков был вынужден признать, что все попытки взять Шлиссельбург потерпели неудачу, и он приказал прекратить «лобовые атаки». Таким образом, первая попытка прорвать блокаду Ленинграда успеха не имела, и контуры блокадного кольца вокруг него окончательно определились.