Вмиг она изменилась в лице. Её глаза вспыхнули огнём испепеляющей ярости. Она была хищным голодным ящером, готовым растерзать его.
— Такой, — заметил он ей. — Я вас ещё никогда не видел.
— И никто не видел, — ей уже удалось совладать с собой. — Но сможете видеть меня какой захотите. И многое иное возможно… если преграды между нами изчезнут. Всё ещё сомневаетесь? Не хотите быть в одной партии с Эрхардом? Да вы, оказывается, ревнивец. Ну, хорошо, будь по-вашему и это. Не желаете связывать своё имя с какой-либо партией? Мы можем обеспечить вам место независимого депутата в парламенте.
— Даже так?
— Да.
Это было предложение, от которого не отказываются. Он встал и прошёлся по громадной комнате. Посмотрел картины на стенах, лепные узоры на потолке. Он не торопился. Она терпеливо ждала его ответа.
— Знаете, — нарушил тишину он. — Когда, следуя вашему указанию, я попал на проклятый пальзенский тракт, на этот путь в никуда, да и потом тоже… Я много думал о той ночи. Когда сгорел мой магазинчик. Не правда ли как странно, если бы не это бедствие, то я никогда не стал бы тем, кем я стал…
— Вы стали героем, — подтвердила она.
— Благодарю, — он поклонился. — Но я хотел спросить не об этом. Как же так вышло?
— Но вы же знаете, это агенты правительства, охранка…
— Я знаю только то, что сказали мне вы.
— Да разве у вас был хоть когда-нибудь повод сомневаться в моих словах. Я оскорблена!
— Не стоит, — прервал он её. — Лучше объясните, как же агенты охранки вышли на меня? Как сумели заподозрить, что в подвале моего магазинчика скрывается самодельная студия звукозаписи? Как узнали, что именно на ней записаны те восковые валики? Кроме вас в это не был посвящён никто.
— Я… Быть может, они следили за мной.
— Охотно верю. Вот только отчего же тогда они не арестовали вас?
— Но… У них не было достаточно улик.
— Да, главной уликой против вас могли бы стать мои показания. Кажется, я был единственный возможный свидетель. И как же так получилось, что охранка решила устранить все доказательства?
Ей нечего было ответить на это. Поклонившись, он развернулся, чтобы выйти.
— Постойте!
Её голос ещё имел власть над ним, и он повиновался. Остановился перед дверью. Но не обернулся.
— Карл, — обратилась она к его спине. — Мы могли бы делать большое важное дело вместе. Приносить много пользы. Вы горячи, но не всё удаётся так быстро. Вы хотите сохранить своё имя чистым. Пусть будет так. Пусть позор падёт на нас, а вы возвыситесь как народный любимец. Всё что вы пожелаете. Возможно не сразу, но в будущем непременно всё получиться осуществить. И… — она запнулась, и продолжила уже менее уверенно. — Ведь я… вам нравилась прежде?