Ещё раз: если Степанов вернёт долг, то я помогу хорошему человеку. Если нет – потеряю деньги. Только и всего.
Вечером я достал копилку – мне подарили, в виде книги «Остров сокровищ», такая, с ключиком. Пересчитал. Шесть тысяч двести. Ладно, могу себе позволить. И ещё останется подарок купить – у кого там ближайший день рожденья? У нас в семье часто. У папы. Наверное, хватит. А потом ещё Новый год… Ладно, прорвёмся.
В раздевалку зашёл Степанов, старается не глядеть на меня. Это заметно. Говорю ему:
– Дим, можно тебя на минуту?
Вышли в коридор, и он сразу:
– Мне ничего не нужно, забудь.
Я сунул ему деньги, они рассыпались по полу, так неловко вышло. Он стоял и смотрел, как я собираю, на четвереньках. Ужасно глупо.
– Я тебе не буду ничего объяснять. И не знаю, когда отдам, – сказал он.
– Когда сможешь, тогда и отдашь.
– Спасибо, – сказал он.
Меня сразу поставили с ним играть. Он какой-то стал бешеный, бил страшнее Крюка. И я проиграл ему 5:21.
* * *
Я пришёл домой и увидел, что Леська плачет. Горько.
– Ты чего?
– Отстань!
Убежала в ванную. Я растерянно огляделся по сторонам и вдруг увидел: у неё блокнот раскрыт. Другой уже, новый. Тот она быстро исписала, не то, что я. Так вот, на всю страницу было написано имя «Максим», да ещё со всякими завитушками.
Вот я идиот! Ничего не понял, ведь это давно! Несчастная любовь у моей сестры, а не у меня!
Я тихонько закрыл блокнот и вышел. Хорошо, дома больше никого нет.
Заварил чаю, порезал лимон, как любят некоторые девочки. Пятый класс! С ума она сошла – влюбляться в таком возрасте? Постучал в ванную.
– Лесь… Я чаю заварил, иди пей.
Вышла, дверью хлопнула ещё. Будто я виноват.
А ведь она красивая, – вдруг подумал я. Не просто хорошенькая, а вот эти очки ей идут, и видно, что не дура. Только когда нос не такой распухший.
– Леська. Если тебя кто обидел, ты мне скажи. Ты не смотри, что я такой. Я вполне могу и в табло дать.
– Ну-ну, – сказала Леська. – Тоже мне, боец.
Обидно, между прочим. Я же как лучше хотел!
– Не всегда можно в табло, понимаешь? Иногда это не поможет.
Конечно, понимаю. Я отрезал чёрного хлеба себе и ей, чуть полил маслом и посыпал солью.
– А ты знаменитость, – сказал я и вспомнил, как мы бились за её блокнот. И как та девочка сказала: «Твоя сестра такие книги пишет, а ты – хулиган!»
Она даже улыбнулась, хотя всхлипывать не перестала. Ну, и на том спасибо. А потом говорит:
– А ты сам что пишешь? Дашь посмотреть?
– Откуда ты знаешь?!.
– Да у тебя, Тимыч, всё на лбу написано. Все твои мысли!
– Вот и читай на лбу, – обиделся я.
Ушёл в свою комнату, взял окарину. Ноги в потолок, и играл себе. А потом смотрю – под дверью записка. Спустился, развернул.