Человек открыл глаза. Вставать не хотелось, стало почти тепло. Солнце низко висело над горизонтом. Человеку было хорошо и спокойно. Он стал вспоминать свой дом, и свои картинки, и ещё стеклянный шар. Он был такой красивый…
– Стоп, – вдруг сказал себе человек. – Земля имеет форму шара. Я знаю это совершенно точно. А край земли? А я? А чай? Неужели я никогда ничего не узнаю?!.
От злости он вскочил и ударил кулаком по доскам. Кулак пронзила боль, и он ударил и другим тоже.
«Вставай, вставай! Надо идти!»
Голова соображала плохо. Он повторял только: «Неужели я так ничего и не узнаю? Ничего?!.»
Потом он понял, что идёт обратно по своим следам. Снегоступы, видимо, сначала размякли от солнца, а теперь опять заиндевели. Пальцев ног он не чувствовал. Только болели ладони. И плечо. Повернул к нему голову и увидел: он тащит на плече доску. Довольно широкую доску, чуть короче его самого. Зачем? Он решил не думать. Надо было идти, солнце совсем низко».
Звонок давно уже прозвенел, но я не слышал. Не мог же я оставить так своего человека? А теперь, по крайней мере, ясно, что он дойдёт обратно. И я даже знаю, зачем ему эта доска.
Мы с Агриппиной вышли из школы молча. На остановке стояли парень с девушкой и ели мандарины. Он держал в руках шкурки, она чистила и кормила его, как птенца, с руки. И я вдруг понял: скоро Новый год. Это всегда так: мандарины – значит, Новый год! Даже летом. А сейчас и правда – неделя осталась. Только если я скажу об этом Агриппине – будет ли ей интересно? Это же банальность, мандарины. Лучше промолчать.
Где она вообще живёт, долго нам ещё так идти?!.
…Оказалось, недалеко. И у них еловые ветки над дверью.
– Вы уже готовитесь? – рискнул открыть рот я.
Она достала ключи и говорит:
– Так Рождество сегодня. Мы католическое отмечаем. А вы?
– Мы нет, – сказал я.
Мы только Новый год, и всё. Обыкновенно. Но это я уже не стал говорить. С порога так пахло ёлкой! И корицей.
– Ничего себе, у вас настоящий праздник. Как чувствуется!
– Да, к нам сейчас брат в гости приедет.
– Брат? А, это который женился?
– Ты помнишь! – удивилась она.
– Конечно.
Я всё помню, о чём мы с ней говорили. Для этого не так уж и нужна хорошая память.
Лютня оказалась бесконечная, на всю комнату. Удивительный инструмент! Агриппина достала её из футляра. Какая она красивая! Неужели такое бывает! То есть лютня красивая, но и Агриппина тоже. И она села с ней и стала настраивать… Мне показалось, я попал в картину из прошлых веков. И Агриппина сама из старого времени. Потому что такого не бывает. Такие волосы, такие ресницы. И длинный-длинный гриф лютни.