Кира Петровна встала. Приподнявшись на цыпочки, достала с полки иерусалимскую свечку, ушла с ней на кухню. Когда вернулась, над желтым восковым столбиком уже трепетал маленький язычок пламени.
- Вот, помолись, - сказала она, протягивая свечку Лиле. - Помолись, легче станет... "Отче наш"-то хоть помнишь?.. Вспоминай... А за меня не бойся: мне что муж твой, что милиция. Кому угодно скажу, что ничего не знала. А что? Приехала ко мне бывшая жиличка с ребенком, сказала, что перекантоваться надо. Что? Выгнать на улицу?.. Извините, не так воспитаны!
Кира Петровна говорила тихо и спокойно, без надрыва и пафоса. И Лиля чувствовала, что боль потихоньку уходит. Свечка в её слабых, дрожащих руках горела, язычок огня плясал. "Отче наш" она не помнила и поэтому повторяла про себя с отчаянием и болью: "Вадим... Вадим... Вадим"...
Все изменилось в один день. Все стало с ног на голову. Он просто вошел в кабинет, когда Лиля просматривала вчерашнюю "Комсомолку". Когда все было уже позади. И обморок на лестнице, и четыре дня капельниц в больнице, и тоскливые дожди за окном, когда хочется повеситься, и Маринкино ненужное: "Валерка опять про тебя спрашивал, говорил - ждет, когда ты во всем разберешься".
За окном был декабрь. Рядом с фонтанчиком в холле уже стояла Новогодняя елка, и даже здесь, в кабинете, свежо и терпко пахло хвоей.
- Чем занимаетесь? - со странной усмешкой спросил Вадим.
Она удивилась и просто ответила:
- Читаю.
- А-а.., - протянул он. Помолчали. Ей вдруг вспомнилась Анна Ивановна, руководительница школьного драмкружка, которая говорила: "Дети, надо уметь слушать и слышать! Если партнер на сцене рассказывает вам о том, что Кащей украл прекрасную царевну, а вы при этом думаете о том, что мама дома заставит мыть посуду, это уже не только не театр. Это и не жизнь. Или неправильная жизнь... Надо уметь слышать и помогать друг другу".
- Извините, Вадим. Вы хотели со мной поговорить? - Лиля отложила газету в сторону и, сцепив руки в замок, положила их на колени. - Я вас слушаю...
- Вы не могли бы выйти за меня замуж? - Вадим опустил голову. А она вся подалась вперед, чуть не уткнувшись в него носом, и почти заорала:
- За-амуж?!
Вот именно так, с купеческим выговором: "за-амуж"...
- Да. - Он вздрогнул и резко вскинул голову. - То есть, нет... Простите меня, я болван! Я все это так по-идиотски подал. Просто... Просто, вроде бы, вам приходится снимать квартиру, ведь так? И прописки у вас нет? И... Я слышал, что у вас не может быть детей, а вы ведь женщина?..
Она опешила, она ничего не понимала. А Вадим продолжал: