- Катя, это детский сад, - сказал Андрей, не оборачиваясь. Он стоял у книжного шкафа и видел её отражение в стекле. - Почему ты не можешь остаться? Ты же не из-за Птички приходишь.
- Из-за Птички, - он затылком чувствовал, как она покраснела.
- Давай не будем делать друг из друга идиотов? Это же смешно... Да, я тебе благодарен за пингвина, за то, что ты с ним нянчишься...
Она молчала.
- ...Но все это - дурь страшная. Ты не понимаешь? Нет?.. Останься, Кать. Я тебя прошу.
- И что будет?
Теперь уже промолчал он.
- ... Щурок, ты хоть сам знаешь, что дальше будет? Так, по крайней мере... Впрочем, ты прав: извини, я не должна была приходить. Просто я думала... Извини.
Там, в стеклянных дверцах книжного шкафа, отразилась открывающаяся и закрывающаяся дверь в комнату. В прихожей шоркнули по полу Катины босоножки на платформах. Щелкнул замок на входной двери.
Он почувствовал себя конченой сволочью. И потому что все испортил, и потому что не предложил её проводить, и потому что даже в этот момент подумал о том, что Лиля Бокарева, наверное, ушла из квартиры так же тихо, серой тенью выскользнув в сумрак подъезда...
* * *
Лиля сидела перед старым трюмо и расчесывала волосы, теперь ставшие короткими и рыжеватыми. Сколько раз ей приходилось читать во всевозможных романах о том, каким чудесным образом преображает женщину новая прическа! Однако, особых изменений в своей внешности она почему-то не наблюдала. Те же чуть широковатые скулы, те же глаза с загнутыми кверху кукольными ресницами, те же крупные передние зубы и беличий подбородок. Темные тени для век делали лицо больным, яркая помада привлекала излишнее и совершенно ненужное внимание. Длинные полые серьги в ушах были похожи на кладбищенские колокола.
Она чувствовала, что её узнает и остановит первый же милиционер (интересно, расклеена ли уже на щитах её фотография с заголовком "Их разыскивает милиция"?), а уж если начнут проверять документы, то и вовсе пиши - пропало.
"А проверять непременно начнут", - неприятно зудел внутренний голос. "Потому что с такой шевелюрой и макияжем ты, дорогая, напоминаешь молдаванку, подпольно торгующую сливами и помидорами возле булочной".
Кира Петровна, взвалившая на себя изрядную часть её проблем, ушла гулять с Оленькой, а Лиля размышляла о том, что только что прочла в толстом учебнике по наследственному праву (опять же принесенном откуда-то бывшей квартирной хозяйкой).
За погибшим Тимом Райдером наследует жена, то есть, Олеся, за Олесей её единственная дочь Оленька, а дальше... Дальше нетрудно догадаться, что деньги, по идее, должны были попасть к ней и Вадиму. Страшная, убийственная логика...