. Осознание этого совпало с необходимостью изменить тактику подрывных действий в отношении Исламской республики. Складывающаяся обстановка требовала отказаться от открытой поддержки откровенно террористических групп из национальных и конфессиональных меньшинств, деятельность которых только консолидировала иранское общество вокруг своего правительства для сохранения территориальной целостности страны. Также требовалось расширить разведывательную деятельность внутри иранского общества, агентурные и информационные возможности, для чего боевики PJAK и «Джундаллы» были не приспособлены. Образно говоря, топор было необходимо заменить на стилет.
Новая тактика, разработанная ЦРУ совместно со специалистами МОССАДа, включала в себя как минимум три основных момента:
— во-первых, и это, пожалуй, ключевой момент, было принято решение разыграть в качестве инструмента давления на Тегеран иранскую ядерную программу, обеспечив легитимность этих действий на международном уровне через возможности МАГАТЭ, которая к этому времени влачила жалкое существование и находилась на грани банкротства[597];
— во-вторых, «острые акции», как политкорректно назывались террор и диверсии, было решено передать в ведение израильского МОССАДа, оперативники которого к этому времени активно работали над созданием агентурных подходов к ядерным программам ряда ближневосточных государств (в частности в Сирии);
— в-третьих, на острие борьбы против Ирана выдвигалась Организация моджахедов иранского народа («Моджахедин-э Халк», или в английской аббревиатуре МЕК), тесные связи с лидерами которой ЦРУ установило еще во Франции в 1982 году[598].
Пикантности ситуации состояла в том, что МЕК к этому моменту (с 1997 г.) состояла в списке террористических организаций, составленных Государственным департаментом США. Ей предъявлялись обвинения в убийстве по меньшей мере шести американских граждан и попытке нападения на иранское представительство при ООН, а настырные журналисты пытались раскопать историю с массовыми захоронениями в лагере Ашраф на территории Ирака, где базировались боевые группы моджахедов[599].
Обойти эту неудобную пикантность в Вашингтоне и Лэнгли решили весьма виртуозно. В конце 2001 года МЕК объявила об отказе от насильственных методов борьбы, а спустя несколько месяцев последовало сенсационное заявление: оказывается, «свободолюбивые моджахеды» добыли и передали должностным лицам США «неопровержимые данные» о том, что иранская ядерная программа, которая раньше никаких вопросов у международного сообщества не вызывала, оказывается, носит военный характер. В это же время «совершенно случайно» на счета МАГАТЭ поступили добровольные взносы от США и Великобритании, и тогдашний гендиректор международного атомного агентства Моххамед аль-Барадеи объявил о необходимости тщательной проверки ядерной программы Ирана. Колесо истерии вокруг мифической «военной составляющей» иранской ядерной программы, к которой до этого времени международное сообщество относилось совершенно индифферентно, завертелось. Примечательно, что с этого момента и по сегодняшний день руководство МАГАТЭ ссылается на то, что данные об этой «военной составляющей» получены именно из разведывательных источников «ряда стран», а на просьбы специалистов (в том числе и американских) ознакомить их с этими данными для независимой экспертизы отвечает отказом.