1. Сбор информации: диалог с различными оппозиционными группами с целью оценки политических условий на месте;
2. Публичная дипломатия: смягчение существующих антизападных настроений;
3. Продвижение демократии: содействие более эффективному мирному противостоянию авторитарным режимам, содействие объединению групп разной идеологической окраски;
4. Интересы безопасности: вовлечение популярных исламских движений — способ предупредить замещение авторитарных режимов нежелательными силами; в случае свободных выборов исламисты получат максимальное преимущество, и к этому нужно готовиться заранее.
Процесс вовлечения может осуществляться параллельно на неофициальном и на публичном уровне».
Словом, к приходу «Братьев-мусульман» к власти США были полностью готовы и совершенно не воспринимали это как свое поражение. Весь фокус заключался в том, что «Братья-мусульмане» уже давно были частью американского проекта «глубинного государства» в Египте — еще со времен Гамаля Абдель Насера, пугавшего Запад «арабским социализмом» и объявившего «Братьям» войну на уничтожение. Именно тогда, со времен Насера, ЦРУ установило сначала тесные рабочие контакты, а затем развернуло полномасштабное сотрудничество и с египетским, и с сирийским филиалами «Братства».
Ветеран ЦРУ Майлс Коупленд (Miles Copeland), служебная биография которого была связана с Северной Африкой, в своих мемуарах рассказывал о том, что «Братья-мусульмане» с момента своего создания, то есть с 1928 года, были предметом конкурирующего интереса тайных служб разных государств, находящихся между собой во враждебных или конкурирующих отношениях: «Когда после покушения на Г. Насера — по одной из версий, организованного им самим — члены «Братства» подверглись допросам с пристрастием, и оказалось, что высшие структуры этой организации были насквозь пронизаны британскими, американскими, французскими и советскими спецслужбами, каждая из которых в зависимости от ситуации старалась или активизировать, или задавить различные группы в этом движении. Урок состоит в том, что фанатизм — не страховка от подкупа; напротив, эти два феномена благополучно сосуществуют».
Британские спецслужбы М. Коупленд называет в первую очередь. Это закономерно, учитывая не только длительный опыт британского колониализма, но и специфику британского разведывательного сообщества: преемственность, колоссальный опыт партнерства с идеологической элитой Востока, и наконец, стимулирование исламского радикализма как инструмента давления на правящие элиты.
Американское имперское строительство шло по следам, проложенным Лондоном, в том числе и в идеологических усилиях, обеспечивающих управляемость подконтрольных территорий. Создание и экспансия религиозно окрашенных сообществ, в том числе исламских движений, стали неотъемлемым направлением в «неформальном» секторе американской внешней политики. Частью этого направления оказались и «Братья-мусульмане», получившие от ЦРУ не только политические, но и финансовые возможности, в том числе через Банк международных кредитов и коммерции (The Bank of Crédit and Commerce International, BCCI), один из крупнейших финансовых институтов на службе ЦРУ, использовавшийся для отмывания денег, продажи оружия, наркоторговли, финансирования подрывных и диверсионных операций. Супругой Усамы бен Ладена стала сестра саудовского крупного бизнесмена Халеда бен Махфуза, владельца 20 % акций BCCI. «Братство» явилось ключевым звеном в цепи международных исламских фондов, организаций, обществ, а контроль над этим звеном и полную информацию о его деятельности получает Вашингтон. Вполне очевидно, что при таких связях у администрации Барака Обамы не было причин беспокоиться о том, что именно «Братья-мусульмане» придут к власти в Каире.