И отвернулся. Последнее слова за ним — да сейчас, как же! Я схватила его за руку — хотела, промахнулась, потянула за одеяло, и он зачем-то его отпустил. Одеяло упало на пол, и мы стояли над ним с такими лицами, будто разбили что-то ценное.
— Пообещай мне одну вещь… — с трудом оторвала я взгляд от одеяла, когда Терёхин уже давно смотрел на меня.
— Нет. Я ничего не стану тебе обещать! — выпалил он слишком зло. — Я дурак и не нарушаю клятв, даже тех, которые просто необходимо было нарушить для всеобщего благоденствия!
Ну да, дашь Никите подзатыльник и все изменится чудесным образом — размечтался! Волшебный пинок, похоже, нужен как раз Никитиному папочке!
— Я не попрошу у тебя чего-то запредельного! Я прошу тебя не принимать никаких решений относительно детей в эти две недели.
— А что изменится через две недели?
Валера смотрел на меня с откровенным вызовом, даже не пытаясь больше прикрываться усмешкой.
— Ничего. Просто старший спокойно закончит школу, а младший справит свой день рождения. Ну и папа, возможно, успокоится. Этого мало?
— С чего вдруг я успокоюсь?
— Ну… Ну… Иногда чудеса случаются без всякого нашего участия. Впрочем, я не о тебе сейчас пекусь, а о себе любимой. Ты же понимаешь, что я буду готовиться к празднику и не только морально, понимаешь? И если ты вдруг испортишь всем праздничное настроение или вообще передумаешь отмечать Сенькин день рождения, баба Яга на тебя реально обидится.
— Как десять лет назад?
— Хуже. Намного хуже, — я подняла одеяло и сунула его Терёхину в руки. — Потому что сейчас она знает, за что на тебя обижаться. Ну возьми ты уже это чертово одеяло! — я пихнула его одеялом в грудь, но он не пошатнулся. — Если мои блинчики все же сожрут, будешь в этом виноват ты!
— Я отвезу тебя куда-нибудь, где подают блины. Отвезти, купить — вот это я могу, — наконец усмехнулся он. — А больше я ничего не могу…
— Заткнуться, Валера! Ещё ты можешь заткнуться! Иногда это полезно. Я понимаю, что многие родители просто не умеют этого делать. Когда я окончательно срываю голос, пытаясь перекричать взрослую толпу, я могу громогласно заявить: «Товарищи родители! Соблаговолите наконец заткнуться!»
Его губы дрогнули — не в улыбке. Он что-то хотел сказать, но передумал и выдал с опозданием:
— Вот так вот грубо? А как же правила работы с клиентами?
— У меня нет клиентов, у меня заказчики… — выдала я обычным тоном, которым исправляю всех, кто пытается меня подколоть. — И знаешь, не обижаются. Правда, обычно хватает вопроса, у чьего ребенка вместо ушей выросли локаторы?
— Похоже, скоро они вырастут у тети Тани, — Валера прикрывался одеялом, точно щитом, не считая подушки, которую прижал подбородком. — Баба Яга куда-то шла, чтобы превратиться в Василису Прекрасную, или я ошибаюсь?