– За пару дней вернуть дружину нереально. Полагаю, наши воины на западной заставе на день-два задержат орду. Больше не смогут, сил мало.
– А-ах! – то ли стон с оханьем, то ли всхлип разнесся по залу.
– Что там? – спросил Горбыль.
– Боярыня Анна чувств лишилась, – низким голосом прогудел Туробой, глава кузнечной слободы, подхвативший обмякшее тело женщины на руки. – Про мужа свово помыслила. Ты б, сотник Олекса, как-нибудь полегше мыслю доносил. Вишь, загодя Мстислава похоронил.
– Никита, – попросил Туробоевого помощника Сашка, – отнеси боярыню наверх. Недосуг нам, Туробой, кашу по тарелке размазывать. Время теряем. Так вот, друзья мои, что мы имеем? Высокие каменные стены городка. Так?
– Ну, так.
– На все сооружение имеем две сотни воинов, остальные бабы, дети да старики. Если, как говорит Ставр, половцев как грязи немеряно, городок не удержим.
Старшина загомонила, завелась с полуоборота.
– Не удержим! – повысил голос Сашка.
– Что предлагаешь? – фальцетом закричал Итларь, старшина плотников.
– Предлагаю слегка проредить число половецкой орды.
– Как?
– Хитростью.
– Это как так? – Итларь подался вперед, обеими руками опершись на стол.
Так уж случилось, что в свое время Сашка прошел через руки подполковника Семибратова, по жизни большого шутника и оптимиста. В мирной жизни ему было в радость поизгаляться над вышестоящим командованием и проверяющими из родного направления ГРУ, у которых поездки в часть, стоящую в ста километрах от Москвы, значились положением «работа в войсках». За такие выходки Семибратов долгое время переходил в майорах, на его семью долго не распределялась квартира, и вопрос с ней начальство всячески обходило стороной. Несмотря на все это, он, как баран, после очередной каверзы-подначки по отношению к начальству преподносил новую хохму, над которой потешался весь гарнизон. Мазохист, твою мать! На войне он шутил с полевыми командирами противника, но те шутки пахли кровью, а к веселому парню с позывным «Кот» местные товарищи в лице моджахедов тройку раз подсылали настоящих убийц.
Жене Семибратова, обремененной тремя детьми, однажды это все так надоело, что она, встав на колени перед мужем, со слезами на глазах попросила:
– Сереженька, Христом Богом тебя прошу, перестань издеваться над начальством. У тебя трое детей, а ты сам все никак не вырастешь. Прошу тебя, заклинаю, молчи.
И Семибратов замолчал. Замолчал и через полгода получил трехкомнатную квартиру, еще через полгода стал подполковником. Да и очередной конфликт на юге страны закончился к тому времени. Опять-таки, возраст. Короче, из волка во всех отношениях Семибратов превратился в демократа. Лишь иногда, глядя на выверты московских проверяющих, на его лице нет-нет да и проскакивала хитрая ухмылка и улетала в небытие.