– Беги, беги, – говорит она себе.
Последние три секунды игры, поднажми. И еще раз.
Ее легкие уже не жжет огнем, они стали холодными, и она совершенно уверена, что у нее в горле кровь, тренер называет это «сыром в легких». Но Денора должна была все выдуть из легких еще два месяца назад, когда начались тренировки. И она все равно не переносит лактозу, она говорит о сыре в легких, пытаясь обратить это в шутку. Такую печальную, одинокую шутку.
Она вдыхает свой длинный волос, и ей приходится остановиться и выкашлять его, даже немного выблевать.
Она не сумеет туда добраться.
Неужели озеро все еще так же далеко? Этого не может быть.
Денора крепко зажмуривает глаза, чтобы оказаться в исходном положении, чтобы снова вернуться в эту боль, в этот холод. Она видит себя словно издалека, будто это кто-то другой стоит на коленях, прижимая ладони к лицу.
Дорога должна быть где-то здесь. Она обязательно будет здесь.
Дело в том, что она думает так, будто сидит в машине, когда все быстро пролетает мимо. Но она идет на окоченевших, промокших ногах, и совсем не по прямой линии, а дорога все равно сворачивает в другую сторону. Вероятно, она просто подходит к дороге сверху, над поворотом, а это значит, что дорога будет дальше.
Не паникуй, девочка. Подними мяч, соберись с мыслями и проверь таймер.
Денора опускает руки, смотрит вверх, на туманное солнце.
Осталось по крайней мере три часа. Три часа до того, как Женщина с Головой Вапити будет видеться ей в каждом темном уголке. Кругом будет лишь кромешная тьма.
«Но ты умрешь задолго до этого», – напоминает она себе и опускает голову. И видит длинную коричневую морду, которая смотрит на нее с расстояния футов двадцати впереди, как раз за следующим подъемом.
Деноре удается не отшатнуться назад, не закричать, но все-таки, где-то внутри, все ее грандиозные планы падают с шатких металлических полок и с треском рушатся в яму у нее в животе.
Вот, значит, как.
Волосы Деноры развеваются вокруг нее, кулаки сжимаются и разжимаются у бедер, потому что она готовится выкалывать глаза и вырывать уши у всего, до чего сможет дотянуться, – когда нападаете на девочку из резервации, захватите с собой коробку с лейкопластырем, – но затем… затем…
Это олень. Чернохвостый олень. Она узнает его, потому что еще в те времена, когда ей приходилось ехать стоя на сиденье отцовского грузовика, чтобы видеть поверх приборной доски, он научил ее отличать чернохвостых оленей от белохвостых. Разумеется, они разного размера, и рога у самцов разной формы, но прежде всего они разного цвета. Чернохвостые олени темно-коричневые, приспособленные для жизни на равнинах, и у них нет белых пятен вокруг рта и носа, и, по словам отца, они лучше на вкус, но их проще распознать по цвету, чем загнать одного из них и откусить кусочек.