— Шура! Чья тёща?
— Неважно! Мать убила ради дочери.
— Погоди! Сядь.
Наполеонов плюхнулся в кресло.
— Друзья Аркадия, по-видимому, давно знали о наличии у Аркадия любовницы и покрывали его. По крайней мере они все трое признались в этом.
— И подтвердили, что Аркадий лежал с гипертоническим кризом, доченька дежурила возле любовника, а у матушки руки были развязаны.
— Не забывай, что соседи Пушкарской из «Удачного» говорят, что они видели её в этот день на собрании.
— Сказать можно всё! — отмахнулся Наполеонов.
— Но нам всё равно нужно быть предельно осторожными, чтобы не наломать дров, — предостерегла Мирослава. — Пока у нас нет никаких доказательств.
— А её прилёт в наш город и поспешный отлёт?
— Нужно найти такси, на котором она ехала из аэропорта.
— Если только она не воспользовалась автобусом.
— Но не может же быть так, чтобы никто её не заметил…
— Представь, никто так и не вспомнил, что видел в этот день кого-то незнакомого…
— Наверное, надо заново обойти квартиры и предъявить жильцам фотографию.
— Сделаем.
— И потом её отпечатки в квартире Бессоновых! Они просто обязаны были там остаться! Она же не могла войти в квартиру в перчатках?!
— С ручки молотка отпечатки стёрты.
— И ты думаешь, что она больше ни до чего не дотрагивалась?
— Не знаю…
В дверях снова появился Морис и заявил:
— Или вы сейчас же идёте ужинать, или я всю еду складываю в мешок и несу к контейнеру.
С криком: «Нет! Нет!» — Наполеонов вскочил с кресла, снова стукнувшись о колени Мирославы.
— Шура! У меня от тебя синяки будут! — проговорила она недовольно.
— А нечего было ко мне свои коленки прижимать.
— Придушу! — погрозила она ему кулаком.
— Но не сегодня и не сейчас! — бросил он и почти бегом устремился к двери.
Морис покачал головой и тоже вышел. На колени к Мирославе запрыгнул Дон и стал переминаться, массируя мягкими лапками с едва выпущенными коготками ушибленные места.
— Один ты меня жалеешь, — нежно проговорила Мирослава и запустила пальцы в длинную шелковистую шерсть. Потом подхватила любимца на руки со словами:
— Идём, а то Морис изволит гневаться.
Кот что-то муркнул ей в ответ и спрятал голову у неё на груди.
После ужина Наполеонов намеревался вернуться к обсуждению дела Самсоновой, но Мирослава категорически отказалась, сказав, что нужны новые факты.
Рано утром Наполеонов укатил на работу. А Мирослава взяла телефон, забралась с ногами в кресло и позвонила в Волчеморский театр драмы.
Ей любезно ответили и перенаправили к администратору.
Мирослава объяснила, что ей нужно переговорить с режиссёром театра Альфредом Фёдоровичем Гульновым.