— Извините, — ответили ей, — но наш театр ещё не вернулся с гастролей. И Альфред Фёдорович тоже, — потом голос уточнил: — А вам нужен именно Гульнов?
— Наверное, не именно он, — подумав, ответила Мирослава, — возможно, вы сможете мне помочь?
— К вашим услугам.
— Скажите, а фамилия актрисы по имени Раиса, которая подменяет иногда Клару Шляхтину, Анишина?
— Ну, что вы! Вас кто-то ввёл в заблуждение. У нас есть актриса Раиса Матюхина. А Анишина Вероника Валерьевна — наш гримёр.
— Простите, — сказала Мирослава, — но почему, когда заболела Анишина, вызвали Клару Шляхтину?
— Потому что до того, как с боем прорваться на сцену, Кларочка работала гримёром, — любезно ответили ей.
— О! — вырвалось у Мирославы, но тотчас, взяв себя в руки, она поблагодарила: — Большое вам спасибо!
— А что передать Альфреду Фёдоровичу?
— Что я восхищаюсь его талантом!
— Простите, вы, это кто? Вы забыли представиться.
— Извините. Я детектив Мирослава Волгина.
Теперь возглас «О!» вырвался у собеседника Мирославы.
Но она не стала ждать, пока он придёт в себя и засыплет её вопросами, просто быстро попрощалась и отключила связь.
Мирослава ещё только обдумывала полученную информацию, как зазвонил её сотовый.
Она глянула на имя абонента. Звонил Наполеонов.
— Да, Шура.
— Ты можешь сейчас подъехать?
— Куда?
— В Постышевскую городскую больницу. Та, что в квартале от набережной третьего спуска?
— Что случилось?
— Кирилл Савельев, мальчик, которого столкнули с лестницы в подъезде, где живут Бессоновы, пришёл в себя.
— Выезжаю немедленно! — сказала она и отключилась.
Через минуту она уже бежала по лестнице и кричала:
— Морис! Мы срочно выезжаем!
— Куда? — изумился Миндаугас, появившись из глубин кухни.
На его руках остались следы муки. Судя по всему, он колдовал над пирогом или кексом.
— В Постышевскую городскую больницу. Мальчик, которого столкнули с лестницы, пришёл в себя. Он должен был видеть убийцу в лицо.
Больше Морис ни о чём не спросил.
Через двадцать пять минут они выехали из коттеджного посёлка на шоссе и помчались в сторону города.
«Когда мальчика столкнули с лестницы, — думала про себя Мирослава, — ни Пушкарской, ни её дочери в городе не было. Неужели у убийцы есть сообщник?» И сама себе возразила: «Но это же нереально!»
И тут перед её внутренним взором сверкнула такая яркая вспышка, что Мирославе показалось, небо наяву раскололось пополам.
Она невольно вздрогнула.
— Что случилось? — спросил Морис, бросив на неё беспокойный взгляд.
— Нет, ничего, — тихо сказала она, — я только что поняла, что я балда!
— В смысле, наимудрейшая? — усмехнулся Морис.