— Неужели так переживает? — недоумевал Наполеонов.
Позднее ему сказали, что за три дня до трагедии у Бессонова на гастролях случился гипертонический криз, и он всё это время отлёживался в гостиничном номере. А тут такая беда! Пришлось вставать и лететь домой.
— Не повезло бедняге, — посочувствовал Наполеонов и решил пока не задавать Бессонову никаких вопросов.
А вот откладывать надолго разговор с его женой Антониной Георгиевной следователь не стал.
Поэтому уже через два дня после похорон матери Бессонова сидела в кабинете следователя.
Наполеонов принёс ей свои соболезнования и проговорил:
— Антонина Георгиевна, мне совестно вас беспокоить, но у меня нет иного выхода. Ведь и вы, и я хотим, чтобы убийца вашей матери был найден и понёс наказание.
— Не оправдывайтесь, — сказала Антонина Георгиевна, — я всё понимаю, спрашивайте.
— Как чувствует себя ваш супруг?
— Плохо, — вздохнула женщина, — Аркадий опять свалился с высоким давлением, ночью два раза «Скорую» вызывали, — и пояснила: — Это у него наследственное, его мать тоже мучается с давлением.
— Она жива?
— Да, — кратко ответила Бессонова.
«Ни «к счастью», ни «к сожалению» добавлено не было, — подумал Наполеонов, — так что каждый понимай, как хочешь».
Но отношения снохи к свекрови и наоборот не касаются правоохранительных органов.
— Антонина Георгиевна, я разговаривал с Капитоновым, он у нас пока подозреваемый номер один.
— Слесарь, что ли? — удивилась Бессонова.
— Да, его видели в день убийства вашей матери в подъезде, но делать ему там было в этот день абсолютно нечего. Сам он запирается и отказывается давать какие-либо пояснения.
— Я не очень-то верю в его виновность, — с сомнением проговорила Антонина Георгиевна.
— Почему?
— Потому, что Илья Александрович человек тихий.
— Ну, знаете, — протянул следователь, — говорят, что в тихом омуте черти водятся.
— Может, и водятся, не проверяла, но уж поверьте мне, Илья Александрович просто не мог бы ударить молотком мою мать!
— Почему вы так уверены?
— У него бы рука не поднялась!
— Именно на вашу мать?
— Нет, вообще на любого человека. Да что об этом говорить, — махнула рукой Бессонова, — не мог Илья Александрович этого сделать. Можете спросить любого, кто его знает.
— Мне нужны не мнения его знакомых, а факты, — твёрдо сказал следователь.
И Бессонова больше не стала спорить.
— А вы сами, Антонина Георгиевна, может, кого-то подозреваете?
— Да кого же мне подозревать? — растерянно спросила она.
— Может, кто-то угрожал вашей матери?
— Маме никто не угрожал, — без раздумий ответила Бессонова, — а вот Аркаше угрожали.