— Вот то-то и оно. Поэтому и рассуждаете так! А Володька Пичужкин работает вышибалой в баре на Тушканчиковой.
— И что, он такой страшный?
— Ещё бы не страшный, милая моя! Мало того, что он бугай каких мало, я видела и кулачищи у него каждый с мою голову, так он ещё, когда разъярится, прёт как бык! Никакого удержу на него нет! И я не понимаю, каким местом думала Зинка. Ведь узнай Володька о её шашнях, он одним ударом из неё дух вышибет, а уж его точно по стенке, как таракана, размажет.
— Так вот оно какое дело, — проговорила Мирослава, — спасибо вам большое, что рассказали.
— Только вы уж, милочка, ради Христа, не выдавайте старуху. А то я распустила язык-то.
— Вы всё правильно сделали. Но больше никому об этом не рассказывайте и о нашем разговоре с вами — молчок! — Мирослава приложила указательный палец к губам.
— Ни-ни никому! — пообещала Степанида Ивановна, — молчать буду! — и она тоже приложила палец к губам.
«Значит, слесаря мы вычёркиваем из списка подозреваемых, — подумала Мирослава, — только как, не выдавая старушку, вложить это в голову следователя?» Проблема не из лёгких.
Встретив слесаря, Мирослава спросила, не было ли у него на этот день ранее поданных заявок, а потом отменённых?
— Были, — ответил он удивлённо.
— И в этот дом?
— Так как раз в этот дом и были. Макарычев подал заявку, а потом его срочно отправили в командировку. Он воду у себя отключил и проинформировал диспетчера.
— А вы об этом забыли, — сказала Мирослава.
— Ничего я не забыл! — возмутился слесарь.
— Скажите, вам надоело жить?
— Что?
— Я имею в виду мужа Зины Пичужкиной.
Слесарь сделался белым, как полотно.
Мирослава заметила, что колени его подогнулись, и он вот-вот рухнет.
— Вы присядьте, — она взяла его под руку и подвела к скамье.
Когда он немного успокоился, она сказала:
— Вам нужно сделать выбор между трёх вещей.
— Трёх вещей? — переспросил он изумлённо.
— Да. Между плохой памятью, признанием в связи с Пичужкиной и в чистосердечном признании в совершении убийства.
— Нет! Нет! — закричал он, вскакивая со скамьи.
— Тише! Не привлекайте к нашему разговору внимание посторонних.
— Да, да.
— Вы меня поняли или повторить ещё раз?
— Нет, нет, я всё понял! У меня склероз!
— Ну, зачем уж сразу склероз?! Просто скажем, вы запамятовали об отмене заявки и пошли к Макарычевым. А потом вспомнили.
— Да, я вспомнил! — слесарь с силой ударил ладонью себе по лбу. И тут же спросил: — А как же полиция?
— Так эта версия как раз и предназначена для полиции. Макарычев вернулся?
— Вернулся. Я сегодня полдня у него возился.
— Так вот! Как всё удачно складывается!