Когда всё переменилось и Ахавель познакомился с судьёй Ренни, многие из команды ушли к другим капитанам. Кто-то не хотел быть вне закона, кому-то показались привлекательней другие предложения. Райнар остался, и Мо остался вместе с ним. Узнав об истинных целях «рыцарей», кешеран словно воспрял духом. Это как-то было связано с его верованиями, но Райнар плохо в них разбирался, а сам Мо пояснить не мог. Соотечественники, обнаружив, насколько мощным магом он является, ещё в молодости вырвали ему язык.
Райнар поднялся из кресла и поглядел на берег в подзорную трубу. Там должны были наполнить пресной водой привезённые с «Брендана» бочки. Шлюпка ушла с ними часа два назад, но, похоже, возвращаться никто не спешил. В лагере смеялись, трещал костёр, Рыжий продолжал терзать душу. «Милый мой подружился с тритоном, милый мой не вернётся домой!..»
В прежние годы такого бы не было. Ахавель держал команду на коротком поводке, и его слушались беспрекословно. А нынче он набрал новичков, и вот – извольте, какой-то Йорген осмеливается разевать пасть. И теперь Райнар вынужден сидеть на «Брендане» и приглядывать, как бы тайные сторонники этого недоноска не решили увести судно без капитана и «рыцарей». Да ещё год назад вообразить подобное никому бы и в голову не пришло!
Он сложил трубу и обнаружил, что Мо направляется к нему быстрым шагом.
– Что-то не так?
Кешеран пожал плечами. Затем на языке жестов объянснил: вроде бы всё в порядке, но у него дурные предчувствия.
У Мо частенько бывали дурные предчувствия. И почти всегда в конечном счёте они оправдывались.
Райнар кивнул:
– Разбужу команду, велю, чтобы занялись пушками. Выбросили к чертям весь песок… хотя без пороха толку, конечно… А ты попробуй всё-таки понять, что не так.
Мо кивнул в ответ и собрался было уходить, но внезапно замер, расправив плечи и напряжённо вглядываясь в берег.
– Что такое? – спросил Райнар. Он почувствовал, как стекает по спине холодный, вязкий пот. – Что?..
И тут он догадался.
Скрипочка. Вот только что пела: «Милый мой навеки продан старухе, старухе с кривою косой. Милый мой провёл полжизни в разлуке, милый мой не вернё…»
Пела – и вдруг замолчала.
Когда Мойра успокоилась и уже начала прибирать со стола, вошёл Марк. Наверное, ждал в коридоре, стеснялся.
Спросил:
– Ты как?
– Всё хорошо. Он не тронул тебя?
Мальчик помотал головой. Но выглядел не очень-то но одушевлённым.
– Что-то не так?
Он присел на краешек стула.
– Это ненадолго. Рано или поздно Петер всегда кого нибудь укорачивает. В общем-то… он и Луку твоего…
– Луку?!
– Недели две назад, может, чуть меньше. – Марк вздохнул. – Понимаешь, в этот раз у Петера всё как-то скорей… и вообще худо ему, сама же видела.