Ижица сдохла, но лишь частично – башка всё ещё клацала жвалами и каталась по траве, словно шар в кегельбане.
– Непонятно, почему наши старики советовали не связываться с этими тварюгами, – сказал Геральт. – Плевались при одном упоминании ижицы. Ругались, как гномы с похмелья. А оказалось – ничего сложного… Пустячное дело…
– Монет полста – как с куста, – поддакнул Лютик. Бард уже стоял рядом, будто бы и не прятался во время схватки за лещиной. Вроде как орешки собирал.
Геральт сорвал лист лопуха и тщательно вытер клинок.
– Селяне могли бы и сами справиться, – сказал он. – Тем более что коса тут не в пример сподручнее меча. Видно, у них деньги лишние завелись… Даже неловко как-то награду принимать…
– Ладно, бери трофей да поспешим в кассу, – сказал поэт. – Орешками сыт не будешь…
Не тут-то было.
Голова чудовища подкатилась к поверженному туловищу и принялась жадно его пожирать.
– Э, как бы она не восстановилась, – встревожился бард. – Неровён час, ещё возродится – воюй с ней тогда до вечера…
– Не возродится, – сказал ведьмак. – На такое способны разве что песчаный пустяк да чмо болотное. И то если не прижечь русальим огнём…
Тем временем и поедаемое туловище начало подавать признаки жизни. Пилообразные лапы замелькали в воздухе, кромсая башку в мелкие брызги.
– Что-то дурное я предчувствую, – сказал Лютик. – Быть беде…
Беда и случилась.
Ничего, ни малого кусочка не осталось от твари, пугавшей до смерти деревенских мальцов, – только вонючая жижа на траве.
Ведьмак и бард с недоумением воззрились друг на друга.
– А как же трофей? – только и сказал Лютик.
Геральт же разразился проклятиями. Как гном с похмелья.
– Так вот почему психовали ведьмаки-ветераны! – воскликнул он. – Вот в чём дело! Вот что имел в виду Протон Многофейский в своём «Монструальном компендиуме», именуя ижицу «к виду самоедских сущностей причисленной»! Истребитель ничего не может представить заказчику!
– Ubey sibja apstenu! – по-эльфийски выругался бард.
По крайней мере, эпитафия мерзкому чудовищу прозвучала на Высокой Речи…
Сельский солтыс был мужичок тёртый. Недаром же прожил несколько лет в большом городе. Точнее – в городской тюрьме, но кого интересуют подробности!
– Никак не можно, милсдарь ведьмак, – развёл он короткими ручками. – Что-то вы, вашмилсть, накосячили. Положено принесть мёртвый труп свежеубиенного зверя либо жизненно важную часть оного. А этак нехорошо получается. Этак любой проходимец…
– Ты говори, да не заговаривайся! – воскликнул бард. Поэтическое чутьё безошибочно подсказывало ему, что пятьдесят монет возвращаются обратно на куст. – Мой друг отвёл угрозу от ваших сорванцов, вы вскоре сами в этом убедитесь. Морковкин Лес отныне безопасен! А гонорар – заслужен!