– Понимаю, – Эсси часто-часто кивала, – я… ну да… он – хороший человек, но я не… ну, ты же знаешь! Как я могла полюбить его, как? Это все равно что… человеку, один-единственный раз видевшему солнце, раз за разом показывать, как горит свеча, и уверять, что это и есть… лучший в мире огонь.
– Вот видишь! Сама признаешься. Пошли, Эсси, пошли…
Под мышками зудело все сильнее. Неужто все? Как быстро, как быстро!
Он выпустил ее пальцы и начал чесаться, стараясь делать это как можно незаметнее.
– Но это и есть лучший в мире огонь, Лютик. – Она выпрямилась и расправила плечи, – потому что свечу зажигаем мы сами. Понимаешь? Это в нашей власти. Солнце – нет. Оно само по себе… Я остаюсь, Лютик.
Лютик представил себе, как поворачивается и сбегает вниз по лестнице солидного особняка, пробегает меж двумя бесполезными, чисто символическими кариатидами у входа и бежит дальше, по пустым улицам, один-одинешенек и звук его шагов отдается эхом в пустых переулках. А, курва, он все равно уже обречен!
Он глубоко вздохнул.
– Я… подожду, Эсси.
Она подняла на него глаза. Он вдруг осознал, до чего же она такая маленькая, ее макушка где-то на уровне его груди.
– Правда?
– Правда, куколка.
Она тоже вздохнула, прерывисто, со всхлипом, как ребенок.
– Мне так страшно, – тихо сказала она, и глаза ее наполнились слезами. Серый свет из окон, отраженный в них казался ярче, чем на самом деле.
– Ничего, девочка, – он обнял ее за плечи, – я с тобой. Я тебя не оставлю. Мы, богемная шваль, должны держаться вместе.
Под мышками чесалось.
* * *
Мастер Хольм бредил.
Мелкая красная сыпь на руках слилась сначала в крупные пятна, потом – во вздувшиеся синие полосы. Под неплотно сомкнутыми веками виднелась полоска белков.
– Эсси, – он приподнялся на подушке, но глаза так и не открыл, хотя Лютик видел, как заходили под веками глазные яблоки, словно бы он пытался оглядеть комнату.
– Да, дорогой.
Эсси отжала тряпку в тазу, где плавал серый подтаявший лед, и вновь положила ему на лоб.
– Я здесь.
– Я тебя зову-зову, – капризно сказал Хольм.
– Я тут, дорогой.
– А почему тебя не видно?
– Потому что… – она на момент запнулась, прикусила губу, – потому что темно.
– А… ну ладно. – Он успокоено пошевелился, вытянулся на постели. – Тебе… тебе понравилось платье? Ты его примерь, ладно?
– Хорошо, дорогой.
– И покажись мне. Дай на тебя поглядеть. Ты такая… такая красивая.
Эсси, которая держала его за руку, всхлипнула и другой рукой утерла нос.
– Зерриканский шелк. Его делают… так, чтобы… капли воды скатывались, словно… Он самый гладкий в мире, знаешь?