Видимо, пришла пора проверить, насколько я фееричен.
Успокаивало меня одно — из свидетелей только единственный стражник, и если я увижу, что дракон более фееричен, чем я, и все еще мне не по зубам, я тихо свинчу в закат, и пусть они сколько угодно слагают песни о моем позоре. Я о местных драконах вообще ничего не знаю.
Может, на них рейдами принято ходить.
Если бы я сказал, что мы с Марио бодро шагали по проселочной дороге к пастбищу, на которое обычно прилетал дракон, это было бы небольшим преувеличением. Никто из нас не был рад тут оказаться, и никто не мог найти ни одной причины, чтобы ускорить шаг.
До предполагаемого прилета дракона оставалось всего минут десять, а я пока еще не видел ничего, похожего на стада.
Зато городские стены все еще маячили в пределах видимости.
– Мы не опоздаем? – поинтересовался я.
— Да с чего бы? – сказал Марио.
— Но ваш главный говорил…
– Что ящер прилетит через сорок минут, — сказал он. – Но ты же не думаешь, что он прилетит и тут же улетит? Это было бы слишком просто. Он еще жрать будет, а жрет он долго и вдумчиво. Так что еще час можешь смело добавить.
Что ж, значит, торопиться нам и вправду не стоит. Пусть скотина пожрет, может, его на полный желудок проще брать будет. Сытость снижает маневренность и вообще расслабляет.
– Он огнедышащий? – спросил я.
– Нет, – сказал Марио. — Огнедышащие – это драконы, а тут ящер. Он кислотой плюется. Жуткое дело, двойной соанский панцирь проедает за минуту. Ты его за это время даже скинуть не успеешь.
-- У меня нет панциря, – сказал я.
– Ну, в этих шмотках против дракона выходить, все равно, что голым, – успокоил меня Марио.
– Он большой?
– Нет, средний, метров пять, не считая хвоста. Двух овец за раз сжирает, но кислотой заплевывает еще десяток-другой. Типа, размягчает он их, чтобы жрать проще было.
В общем, чем больше я узнавал животрепещущих подробностей, тем яснее понимал, что вляпался в очередное приключение на ровном месте. И, что самое обидное, никакого профита я с этого не поимею. Тысяча золотых аванса?
Да у меня при себе наличности в десяток раз больше, а это я еще часть в банке оставил.
– А вы его сами укокошить не пробовали?
– Пробовали, как не пробовать, – сказал Марио. – Взяли одну овцу, забили ее, во внутренности отравой всякой напихали, потом брюхо зашили и поставили на поле. Стояла, как живая, хотя и воняла зверски.
– И что? Мимо пролетел, не сожрал?
– Сожрал, как не сожрать, – сказал Марио. – Но только не видно по нему было, что отрава хоть как-то на него подействовала. Разве что кислота на следующий день была ядовитее обычного.