Life and Letters, T. H. Darlow, 1925, p. 103.
16 An All-Round Ministry, p. 360.
17 В 1874 году количество членов церкви «Метрополитан табернакл» составило 4366 человек и «теперь она считалась самой крупной общиной в мире; второй по величине, как говорили, была Первая африканская конгрегация в Ричмонде, штат Вирджиния» (Pike, vol. 5, p. 124). «Табернакл» был построен в расчете на 6000 мест и, по-видимому, обычно был заполнен; а иногда бывало так, что «больше половины людей не могли попасть внутрь из-за отсутствия свободных мест» (Ibid., p. 138). Огромное здание полностью сгорело 20 апреля 1898 года.
18 William Robertson Nicoll: Life and Letters, p. 72.
19 Ср. A Marvellous Ministry, The Story of C. H. Spurgeon’s Sermons, 1855 to 1905, Charles Ray, 1905.
20 В книге «Пастор Ч. Х. Сперджен: его жизнь и дело» Джордж Дж. Стивенсон пишет, что в 1877 году «Суорд энд трауэл» издавался тиражом 15 000 экземпляров и «число подписчиков постоянно росло».
21 An All-Round Ministry, p. 296.
22 MTP, vol. 11, p. 6.
Глава 1. Проповедник на Парк-стрит
Не зная религиозной обстановки, сложившейся в Англии в середине прошлого века, когда началось служение Сперджена, невозможно должным образом оценить значение его жизни. В ту пору страна еще была христианской: воскресенье строго соблюдалось. Библия считалась богодухновенной книгой; везде, за исключением некоторых районов в больших городах, было принято ходить в церковь. Все это было так привычно и обыденно, что духовные перемены, которые в скором времени захлестнули нацию, казались англичанам викторианской эпохи такими же невероятными, как автомобили и самолеты. Тем не менее уже в середине девятнадцатого века церковь перестала быть похожей на церковь Нового Завета: она стала слишком модной, слишком уважаемой, слишком снисходительной к этому миру. Создавалось впечатление, что новозаветные утверждения типа «весь мир лежит во зле» больше не верны.
У церкви было богатство, много членов, уважение в обществе, но, к сожалению, не было помазания и силы. Появилось стремление уничтожить различия между человеческим знанием и истиной, явленной Духом Божьим. С кафедр звучали красноречивые проповеди образованных ораторов, но эти проповеди не сокрушали человеческих сердец. Хуже всего было то, что мало кто осознавал, что происходит. Внешне церковь благоденствовала. Именно поэтому не было причины менять церковный уклад, складывавшийся годами. Один тогдашний писатель, сокрушаясь по поводу церковного формализма, заметил: «Проповедник проговаривает свое обычное время, люди терпеливо отсиживают его проповедь, поется обычное количество песен, и дело сделано — обычно больше ничего не происходит. Вряд ли кто-то будет оспаривать, что именно так обстоят дела сегодня. Случись проповеднику уронить свой платок на Псалтирь или ударить кулаком сильнее обычного, это сразу же замечают, запоминают и обсуждают. Содержание же проповеди моментально предается забвению».