* * *
В том состоянии, в каком пребывал Армандо к утру, любой звук громче мышиного писка грозил ему мучительной смертью от головной боли. Потому настойчивый стук в окно молодой пристав расценил как попытку убийства. Мысленно передав дело о покушении в королевский суд, он усилием воли заставил себя сесть, а потом и встать с кровати — всё это не открывая глаз. Стоило ему поднять веки, как в голове что-то лопнуло, и де Горацо пошатнулся. Стук тем временем не прекращался. Его ритмичность была хорошо знакома приставу. Да и то, что стучали в окно второго этажа, тоже наводило на определённые мысли. Под аккомпанемент назойливого «тук-тук, тук-тук» Армандо проковылял к бочке, заменявшей умывальник, набрал полные ладони ледяной воды. Пару секунд полюбовавшись своим отражением, вылил воду обратно и решительно погрузил голову прямо в бочку. На этом его жизнь едва не закончилась. Дону едва хватило сил выпрямиться. Зато риск оправдал себя — стало намного легче. Не то, чтобы совсем хорошо, но — легче. Отфыркавшись и утеревшись, рискнув даже разок зевнуть, Армандо наконец подошёл к окну. Откинул крючок, потянул на себя забранные мутным пузырём створки. Вздохнул, увидев именно то, что ожидал. На поддоннике сидел мёртвый воробушек и держал в клюве свёрнутую трубочкой записку. У воробушка местами уже проступали кости, и пахло от него соответственно.
— Дай сюда. — Армандо вынул из клюва записку. Пернатый покойник расправил обтрёпанные крылья, в которых не хватало доброй третий перьев, беззвучно спрыгнул с подоконника и умчался ввысь. Доставленный им клочок бумаги гласил: «Армандо, в Зал Исполнителей. Быстро». Подпись заменяла круглая рожица, показывающая язык. Рожица была стилизована под расписную букву-инициал из старинной рукописи. Де Горацо с трудом подавил смешок. Скомкав записку, принялся одеваться.
Просыпаться с головной болью в комнате таверны Армандо было не впервой, и порядок действий он для себя установил давно. Умывание, одевание, рассол, пешая прогулка. Все сопутствующие муки и страдания — воздаяние от Господа за вчерашние грехи. Терпеть их нужно молча и с достоинством.
Половину прошлой ночи пристав просидел в засаде на пару с Готехом, согреваясь только вином из фляжки. И даже на него налегать не стоило — ведь предстояло не самое лёгкое дельце. Вернувшись в столицу и оставив упрямого купца с его контрабандой на попечение людей Змеюки, замёрзший Армандо поспешил туда, где его ждали три вида тепла — от очага, от выпивки и от женской компании. Проще говоря, в кабак. Туда же скоро подтянулись приглашённые наёмники. Вторую половину ночи пристав провёл в своё удовольствие, за что и расплачивался теперь. Потягивая рассол за стойкой в главном зале, де Горацо спросил у хозяина: