И только сейчас, оставшись наедине с самим собой, Столбов позволил этим частям слиться воедино, и сразу стало так тошно, что хотелось лезть на стенку или забиться в угол с бутылкой самогона и устроить полный вынос разума.
С Рыжовым они познакомились на первом курсе университета, когда еще не нюхавшие архивной пыли сопляки с горящими от новых знаний глазами искали в каждом собеседнике либо соратника, либо партнера по жарким историческим диспутам, иногда скатывающимся в политику. Сперва они много спорили и ругались, потом сошлись на почве любви к гангстерскому кино и Римской республике, а к последнему курсу хоть и немного поостыли, но все же дружили крепко. Вот и в археологическую экспедицию записались вдвоем. Кто мог тогда предположить, что это билет в один конец? По крайней мере, теперь уж точно для Рыжова.
Столбов залез в ящик стола, где некоторое время назад припрятал подарок от старика Андронова – бутылку отменного яблочного самогона, – завернул ее в полу куртки и отправился на поиски Валеры Улукова, который в эту роковую дочь был вместе с Доктором и видел его гибель. Столбову требовалось с кем-то обсудить произошедшее, узнать подробности да помянуть друга. Фермер для этого дела подходил лучше всего.
Ночной провал плохо сказался на настроении Шамана. Он сидел бледный, как сама смерть, за стаканом чифиря и крутил в пальцах шариковую ручку, измазанную в крови. Четверть часа назад он воткнул эту ручку в шею Федора Лихачева за провал операции по захвату Пролетарского района. Шаман мужик опытный, он знал, как бить, чтобы человек мучился, но при этом жить остался. Лихо, конечно, пол кровью залил, его стул пришлось на дрова пускать, да и орал он истерично, словно его зарезали насмерть, но при этом, когда Тайга и Крыса доволокли Лихо под руки до карцера, он был все еще жив, и Никодим не сомневался, что завтра Лихо будет уже на поле боя себе прощение зарабатывать да лютовать по страшному. В новой сложившейся ситуации это им только на руку. Теперь о тихой мирной жизни с вялым перегавкиванием между группировками можно забыть. Топор войны был отрыт артельщиками, и, чтобы его закопать назад в стылую землю, надо пролить очень много крови.
– Скажи, Никодим, как мы с тобой так смогли обосраться? – поднял голову Шаман и посмотрел на Романа Никодимова мутными глазами.
– Кто мог предположить, что Археолог окажется таким крутым орешком, – задумчиво произнес Никодим.
За эту ночь они потеряли двадцать четыре человека, двенадцать бойцов привезли в лазарет с ранениями различной тяжести, а трое пропали без вести. Вот как можно было пропасть без вести на улицах города? Не иначе как перепугались до мокрых штанов да рванули по домам под шумок в надежде, что Шаман о них никогда не вспомнит. И ведь при таких раскладах и правда не вспомнит. Что ему до мелких пешек, когда крупные фигуры покрываются плесенью и не ровен час начнут гибнуть. А вслед за ними и все царство развалится по кирпичику. А ведь они с Шаманом это царство вдвоем так тщательно выстраивали… И вот теперь все рушилось прямо на глазах. Людей потеряли много – не вопрос, однако человеческий фактор не проблема: бойцов легко новых набрать. В тренировочных залах, что располагались на месте бывшего пятого сборочного цеха, готовили по ускоренной программе молодняк. Скоро новые бойцы будут готовы выйти на улицы города, но в любом случае на это нужно время, да и проигранный в Пролетарском бой негативно скажется на авторитете не только самого Шамана, но и всех часовщиков. Значит, авторитет этот надо поднимать, но вот как?