Шприц давно руководил судом, однако, несмотря на обязанности руководителя, ему надлежало рассматривать дела в качестве обычного судьи – такова была практика, берущая начало с древних времен, и никто ее даже не думал отменять.
В кабинет вошла секретарь судебного заседания и напомнила о предстоящем разбирательстве.
– Подсудимый? – спросил судья.
– Доставлен конвоем, – ответила секретарь и удалилась к себе в приемную.
Судья вздохнул, сгреб со стола уголовное дело и, шурша мантией, отправился в зал судебных заседаний.
– Прошу встать! – прозвучало в зале.
– Прошу садиться… – велел судья, поднявшись на возвышение. Сел сам, раскрыл дело, посмотрел в сторону подсудимого в железной клетке и продолжил: – Слушается уголовное дело по обвинению уважаемого Сивоплясова Ивана Петровича, 2070 года рождения, уроженца села Поникий Ключ Симбирской губернии, в покушении на преступление, предусмотренное частью первой статьи десятой закона «О защите прав искусственного интеллекта».
– Это произвол! – воскликнул подсудимый. – Я гражданин!..
– Мы вам предоставим слово, – сказал судья, строго посмотрел на подсудимого и приступил к формальной процедуре.
Едва разевая рот, он наспех разъяснил права участникам процесса, спросил у подсудимого, вручено ли ему обвинительное заключение, после чего объявил об открытии судебного заседания. Выслушав прокурора, молоденькую девушку, по существу обвинения, он приступил к допросу подсудимого, не глядя теперь в его угол, а больше косясь в приоткрытое окно. Там, среди веток березы, кричали воробьи. Треск стоял такой, что слова человека в тюремной оранжевой робе не доходили до сознания Игоря Альбертовича. Он молча поднялся из кресла, подошел к окну и затворил створку. Потом вернулся к месту. Оставалось выслушать защиту, после чего можно было сделать перерыв до завтрашнего дня. Или, выслушав последнее слово подсудимого, уйти на приговор – тоже до вечера завтрашнего дня. При этом не то что появилось бы свободное время – пропали бы эти постные рожи с налетом озабоченности, включая подсудимого, который старается изобразить из себя жертву прокурорского произвола… Допустим, он не призывал к уничтожению сложившихся отношений между людьми и андроидами, однако готовил прокламации и собирался их расклеивать. Чистейшей воды покушение, как говорит государственный обвинитель. Так оно и есть…
И он произнес:
– Слово для защиты интересов подсудимого предоставляется защитникам – адвокату Леопольдине Козолуповой и Семену Вержбиловичу. Кто из вас первым?
– Я, – сказал Вержбилович, вставая.