У стола с закусками мадам Симон загнала в угол Клару де Шамбре, многословно объясняя ей, как соорудила шляпку-тюрбан из старого купального халата. Графиня бросила на мужа взгляд, призывая его на помощь, и генерал, как послушная комнатная собачка, поспешил увести ее.
– Он командовал солдатами на двух континентах, – сообщил мистер Прайс-Джонс.
– Но в том, кто командует теперь, сомнений не остается, – заметил месье де Нерсиа.
– Генерал встретился со своим Ватерлоо.
– Встретился с Ватерлоо? Он женился на ней.
Поль увел меня в мою любимую секцию стеллажей, к 823, где мы присоединились к Кэти и Хитклифу, Джейн и Рочестеру.
– Ты женщина всей моей жизни, – сказал Поль. – Твое лицо я хочу видеть, когда просыпаюсь, и его же я хочу целовать перед сном. Все, что ты говоришь, так интересно… Мне нравится слушать об осенних листьях, что хрустят под твоими ногами, о нервных читателях, которых ты успокаиваешь, о романах, которые ты читаешь в постели. Я могу доверить тебе свои самые тайные мысли, рассказать о любимых книгах. И больше всего я хочу, чтобы наши беседы продолжались. Ты выйдешь за меня замуж?
Предложение Поля походило на безупречный роман, конец которого предсказуем и все равно почему-то удивляет.
Я услышала голос матери, донесшийся из читального зала:
– Куда ушли Поль и Одиль?
И ответ Евгении:
– Ох, ну хоть раз оставь их в покое!
– Мне хочется в ту квартиру, – прошептала я, – в наш розовый будуар.
– Я тоже хочу побыть наедине с тобой, вот только…
– Только – что?
Кадык Поля нервно дернулся.
– Мы не должны прятаться, это неправильно. Я не уверен, как долго я еще смогу…
– Папа́ не узнает.
– Почему ты сразу переводишь все на отца?
– Я не перевожу!
– Давай не будем спорить, – попросил он.
Погладив его по щеке, я всмотрелась в те перемены, которые произвела на его лице война: под глазами Поля залегли темные круги, у рта появились горестные морщинки. Вообще, так много всего изменилось… Мне хотелось, чтобы кое-что оставалось прежним: моя работа в библиотеке, наши дневные свидания…
– Именно ты помогаешь мне пройти через эту войну, – сказал Поль, – справляться с моими обязанностями. И я хочу, чтобы мы были вместе.
– Да, любимый. Когда вернется Реми.
Поль хотел что-то сказать – может, «я люблю тебя», может, «я не хочу ждать», – но я стала его целовать, и его слова потерялись под моим языком. Он прижал меня к груди. Мои руки скользнули под его куртку, под свитер, к теплу его кожи. Наши друзья в зале запели «Silent Night», но мы с Полем не разъединились, и наши глаза не видели ничего, кроме нашей страсти.