– Уронил – что? Блюдо? Или сам сыр?
– Сыр? О Господи, – пораженно вскричал Томас, – о чем это вы? Книгу, конечно.
– Какую книгу? – машинально спросил Аллейн.
– Ну как какую, ту самую. Ту, что взяли из стеклянного ящика в гостиной.
– Ах вон оно что, – протянул Аллейн. – Ту самую. О бальзамировании?
– А также о мышьяке и всем остальном. Положение щекотливое, ужасное, потому что папа-то уже, по специальной договоренности, был забальзамирован. Все были потрясены. Как можно позволять себе такое, мелькнуло в голове у каждого, и, конечно, со всех сторон послышались крики: «Пэнти», – а Полин во второй раз за последние три дня практически упала в обморок.
– Правда?
– Да, а потом Милли вспомнила, что видела, как Соня держит книгу в руках и еще как Седрик читал вслух самые страшные места про мышьяк, и все стали вспоминать, как Баркер не смог найти крысиную отраву, когда она понадобилась для «Брейсгердла». Узнав об этом, Полин и Дездемона столь многозначительно посмотрели друг на друга, что Соня пришла в ярость и заявила, что и минуты больше не проведет в Анкретоне, только уехать не получилось, потому что нет поезда, и она вышла под дождь и села в двуколку, а сейчас слегла с бронхитом, которому подвержена издавна.
– Она все еще в Анкретоне?
– Ну да. Где же еще? – Томас удивленно посмотрел на Аллейна и вновь надолго замолчал.
– Так это и есть то открытие, о котором вы говорили по телефону? – осведомился Аллейн.
– Что? Открытие? Какое открытие? Да нет же, конечно, нет! – воскликнул Томас. – Теперь я понимаю, о чем вы. Нет, нет, это ерунда в сравнении с тем, что мы потом нашли в ее комнате!
– Что нашли, мистер Анкред, и в чьей комнате?
– В Сониной. Мышьяк.
III
– Это пришло в голову Седрику и девочкам, – продолжал Томас. – После того как Соня уехала в двуколке, они все говорили и говорили. Никто не хотел говорить прямо, что именно Соня, быть может, подсыпала крысиной отравы в подогретый напиток. Милли заметила лишь, что с недавних пор Соня здорово научилась его готовить. Папа утверждал, что он получается у нее лучше, чем у слуг и даже у самой Милли. Она приносила ему питье на ночь и оставляла на ночном столике. Седрик припомнил, что видел Соню с термосом в руках. В тот самый вечер он столкнулся с ней в коридоре, направляясь к себе в комнату.
– Именно тогда, – продолжал Томас, – кто-то, не помню уж, кто именно, сказал, что стоило бы обыскать Сонину комнату. Дженетта, Фенелла и Пол никакого энтузиазма не выказали, но Десси, Седрик и Полин ухватились за эту мысль. Я еще раньше пообещал Кэролайн Эйбл дать почитать одну книгу и с немалым облегчением удалился. Кэролайн Эйбл преподает трудным детям, в том числе Пэнти, и ее очень беспокоит то, что у Пэнти слишком медленно растут волосы. Так что вернулся я на нашу сторону дома не ранее чем через час. Меня ждал, развалившись в кресле, Седрик. Теперь он у нас глава семьи, так что не стоит мне, пожалуй, слишком резко о нем отзываться. Выглядел он чрезвычайно таинственно и говорил шепотом. «Тихо, – прошелестел он. – Пошли наверх». Больше он не сказал ни слова. Мне все это, честно говоря, надоело, но тем не менее я последовал за ним.