– Ну что за глаз! – вскричал Седрик. – Любезнейшая миссис Аллейн! Неоценимая для вас помощница.
– В общем, вы…
– Старик, – перебил его Седрик, – питал особое пристрастие к рококо. Ну и я просто не смог устоять перед соблазном. А что касается кота… Это был каламбур в красках. Кошачьи усы.
– А к подушке-пищалке на стуле деда вы имеете какое- нибудь отношение?
– А что, вам кажется, шутка слишком ядреная, чересчур раблезианская? Купила подушку Соня, а положил ее туда я – не отрицаю. Ну и что в этом такого особенного? К тому же, дорогой мистер Аллейн, если мне будет позволено вымолвить хоть словечко в свою защиту, хотелось бы понять, каким краем все это связано с нашим общим делом?
– Полагаю, все эти фокусы могли быть придуманы для того, чтобы заставить сэра Генри изменить завещание, а вы ведь не будете спорить, что завещание, вернее, оба завещания тут очень даже при чем.
– Боюсь, это слишком тонко для моих бедных мозгов.
– Ведь все знали, что до всех этих событий главной наследницей сэра Генри была его младшая внучка?
– Ну, это трудно сказать. Все мы то в фаворитах оказывались, то в изгоях.
– И все же, если это верно, то разве не повлияли бы эти фокусы, приписанные девочке, на позицию вашего деда? – Аллейн помолчал, но ответа так и не последовало. – Слушайте, скажите, почему вы все-таки заставили его поверить, что все это ее рук дело?
– Это дьявольское отродье вечно себе всякие безобразия позволяет. Надо полагать, чувство оскорбленной невинности оказалось для девчонки совершенно внове.
– Видите ли, какое дело, – ровно продолжал Аллейн, – летающая корова оказалась последней в ряду розыгрышей и именно той каплей, которая, насколько нам известно, заставила сэра Генри в очередной раз изменить в тот вечер свое завещание. Ему довольно убедительно доказали, что Пэнти тут ни при чем, и, возможно, не зная, кого подозревать, сэр Генри решил отомстить всей семье разом.
– Да, но…
– Таким образом, кто бы ни участвовал в этих розыгрышах непосредственно…
– Вы должны по крайней мере признать, что вряд ли я стал бы пытаться вычеркивать из завещания себя самого…
– Полагаю, это непредвиденное последствие. Возможно, вы надеялись восстановить свое прежнее положение, при том что Пэнти в разделе наследства больше не участвует. Следующий вариант завещания, похожий на тот, что был зачитан за ужином, только получше для вас. Вы признали, что были соучастником мисс Орринкурт в одном из розыгрышей. Или по крайней мере знали о нем.
– Мне не нравятся, – стремительно заговорил Седрик, – все эти разговоры о сообщничестве. Мне не нравятся эти намеки, и я их отвергаю. Своими фантазиями вы загоняете меня в угол. Полагаю, мне ничего не остается, кроме как признать, что я знал о ее проделках и ее мотивах. Меня это забавляло, это хоть немного рассеивало чудовищную тоску никому не нужных празднеств. Что касается Пэнти, то она всегда вызывала у меня отвращение, и я ни капельки не жалею, что девчонка попала под подозрение и была исключена из завещания. А то уж больно она изнежилась в лучах своей заемной славы. Вот!