– Да все ворчали. Все, кроме Седрика. Но они все время на кого-нибудь ворчат. Так что не надо придавать этому значения.
– Миссис Анкред, – возразил Аллейн, – если бы вас вдруг лишили приличного состояния, нельзя сказать, что ваше недовольство не имело бы значения. И я уверен, что вы немного обиделись за свою дочь.
– Вовсе нет, – поспешно возразила она. – Как только Фен сказала мне о своей помолвке, я тут же поняла, что дед будет недоволен. Браки между кузенами – один из его пунктиков. Я не сомневалась, что он вычеркнет обоих. Мстительный был старик. К тому же Фен и не пыталась скрыть своей антипатии к мисс Орринкурт. Она говорила… – Мисс Анкред осеклась. Аллейн заметил, что руки у нее задрожали.
– Да?
– Она была совершенно откровенна. Этот союз оскорблял ее вкус. Вот и все.
– А что она думает обо всем этом деле, я имею в виду письма и все остальное?
– То же, что и я.
– Что вся история – просто плод воображения со стороны некоторых наиболее впечатлительных членов семьи?
– Да.
– Не возражаете, если я встречусь с ней?
Молчание, вдруг повисшее в комнате, длилось не более мгновения – краткая заминка в ровном звучании голосов собеседников, – и тем не менее Аллейну оно показалось красноречивым. Хозяйка словно бы поморщилась от неожиданной боли и взяла себя в руки, чтобы скрыть ее. Она наклонилась вперед и заговорила с особенной откровенностью:
– Мистер Аллейн, хочу попросить вас об одолжении. Оставьте, пожалуйста, Фенеллу в покое. Девушка она чрезвычайно ранимая и чувствительная. Чрезвычайно. По-настоящему. В этом смысле она отличается от Анкредов с их деланой чувствительностью. Вся эта неприятная возня вокруг ее помолвки, шок от смерти деда, а тут еще эта мрачная, жуткая история – в общем, все это совершенно выбило ее из колеи. Она оказалась случайной свидетельницей вашего звонка, когда мы уславливались об этой встрече, и даже это произвело на нее гнетущее впечатление. Я отослала ее, и Пола тоже. Прошу вас проявить понимание и оставить ее в покое.
Аллейн заколебался, подыскивая наиболее вежливую форму отказа, а также раздумывая, нет ли у ее нервозности более веских оснований, чем то, что он только что услышал.
– Поверьте, – настаивала она, – Фенелла вам ничем не поможет.
Не успел он ответить, в комнату вошла Фенелла в сопровождении Пола.
– Извини, мама, – поспешно проговорила она звонким голосом. – Я знаю, ты не хотела, чтобы я была здесь. Но так надо. Есть нечто такое, чего мистер Аллейн не знает, и я должна сказать ему это.