Аллейн, который все это время наблюдал за тем, как Дженетта Анкред постепенно освобождается от напряженности и краска возвращается на лицо, отвлекся и согласно закивал:
– Очень может быть. По-моему, вы очистили чрезвычайно замусоренный угол.
– Замусоренный угол? – переспросила Фенелла. – То есть вы хотите сказать?..
– Что-нибудь еще?
– Теперь очередь Пола. Давай, Пол.
– Дорогая, – проговорила Дженетта Анкред, и эти четыре слога, произнесенные ее низким голосом, прозвучали как новое предупреждение, – тебе не кажется, что свою позицию ты уже высказала? Может, хватит?
– Нет, мама, не хватит. Пол.
Пол начал довольно напряженно и чуть ли не с извинений:
– Боюсь, сэр, все то, что я собираюсь сказать, покажется самоочевидным, а может быть, и напыщенным, но мы с Фен много говорили на эту тему и пришли к определенному выводу. С самого начала было ясно, что в анонимках подразумевается Соня Орринкурт. Она – единственная, кто не получил письма, и она же – единственная, кто более всего выигрывает от смерти деда. Но письма написаны до того, как в ее саквояже нашлась эта банка с крысиной отравой, да и до того, как ей хоть что-то могли вменить. Так что, если она ни в чем не виновата, а я согласен с Фенеллой, что так оно и есть, это может значить одно из двух. Либо автор анонимки знает что-то, с его – или ее – точки зрения, подозрительное и никому другому не известное; либо письмо было написано из чистой злобы, с намерением, называя вещи своими именами, послать эту женщину на виселицу. В таком случае, как мне кажется, банка с отравой была подброшена нарочно. И еще мне – нам с Фен – кажется, что этот же самый человек положил книгу про бальзамирование трупов на блюдо для сыра, потому что опасался, что все про нее забудут, и решил сунуть ее нам прямо под нос в самой вызывающей, какую только мог придумать, форме.
Он замолчал и нервно посмотрел на Аллейна, который проговорил:
– Что ж, звучит, по-моему, в высшей степени здраво.
– В таком случае, сэр, – поспешно заговорил Пол, – по-моему, вы должны согласиться с важностью следующего момента. Я все про ту же дурацкую историю с книгой в блюде для сыра. С самого начала могу сказать, что она бросает довольно сомнительный свет на моего кузена Седрика. По сути дела, если мы только не ошибаемся, приходится говорить о покушении на убийство с его стороны.
– Пол!
– Извини, тетя Джен, но мы решили идти до конца.
– Даже если ты прав – а я убеждена, что это не так, – ты подумал о последствиях? Газеты. Скандал. Ты подумал о бедной Милли, которая души не чает в этом несчастном?