Медицину неразрывно связывали с астрологией. В 1475 году доминиканский монах Томас Моултон в трактате «Сие есть зерцало здоровья» (This is the Myrour or Glasse of Health), переиздававшемся многократно в течение последующего столетия, заявил: ни один врач не способен излечить болезнь, если он невежествен относительно движения планет и звезд. Многие считали, что ряд болезней на самом деле возникают вследствие пагубного астрологического влияния. Чуму, например, (если верить Моултону) вызывают «отравленные испарения и запахи, кои исторгаются из земли снизу вверх притягательной силой планет в небесах».
Медицина была не медициной как таковой, а своего рода философией, граничащей с теологией. Любого врача, скептически относящегося к этой теории, клеймили медицинским еретиком. Раннесредневековый персидский ученый Авиценна писал, что его медицинские принципы вечны и неизменны, и если жизненный опыт противоречит им, то проблема заключается в «несовершенном» мире.
Врачи существовали в области размытых теорий и зачастую проводили больше времени в обществе пыльных книг, нежели пациентов. Они, конечно, не делали никаких операций, поскольку давали клятву Гиппократа – «Не навреди», а резать кого-то ножом явно относилось к разряду вредительства. Мрачное искусство операций оставалось уделом хирургов – более низкой касты врачей-практиков, которые консультировались с астрологами по поводу оптимального дня проведения операции. Врачи же изучали мочу пациента на наличие признаков гуморального дисбаланса, который выражался в цвете, запахе, степени прозрачности или помутнении, выпадении или невыпадении осадка. Медицинское сообщество полагало, что моча – это производная крови, вытесненной из организма, а стало быть, имеет те же характеристики.
Каждое утро в покои к Генриху VIII приходили четыре врача в длинных мантиях с меховой оторочкой на рукавах и черных бархатных шапочках. Они приносили пузырчатые колбы, которые наполняли мочой короля и подносили к свету для тщательного осмотра.
Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, более известный как Парацельс, темпераментный швейцарский врач XVI века, с презрением относился к большинству коллег-практиков. Он с отвращением писал: «Все, что они могут, – рассматривать мочу», а их теории «следует тщательно отделять от практики». Парацельс издевался над лекарями, именуя их «сиделками на подушках», «пророками мочи» и «высоколобыми ослами». «Они думают, будто их длинные шеи и высокие суждения вознесут их прямиком на небеса», – насмехался он.
Парацельс много путешествовал, экспериментируя с методами лечения и лекарствами. После десятилетий исследований он пришел к выводу, что «лучший лекарь – природа, а вовсе не человек», и советовал врачам держать раны в чистоте, прописывать пациентам здоровую диету и позволять болезни протекать своим чередом, не вмешиваясь. Естественно, лекари того времени были возмущены его теориями.