Рейли пишет: «Еще один допрос поздно днем. Переоделся в рабочую одежду. Вся личная одежда унесена. Сумел сохранить второе одеяло. Разбудили, велели взять пальто и фуражку. Комната внизу, около ванной. Все время нехорошее предчувствие от этой железной двери. Присутствующие в комнате: Стырне, его товарищ, тюремщик, молодой парень из Владимирской губернии, палач, возможно, кто-то еще. Стырне сообщил мне, что Коллегия ГПУ пересмотрела приговор и что, если я не соглашусь сотрудничать, приговор будет приведен в исполнение немедленно. Сказал, что это не удивляет меня, что мое решение остается то же самое и что я готов умереть. Стырне спросил, не хочу ли я иметь время на размышление. Ответил, что это их дело. Дали один час».
Далее, отмечает Рейли, его привели обратно в камеру. Он молился про себя за Пепиту, «сделал небольшой узелок из своих вещей, выкурил несколько сигарет и спустя 15–20 минут сообщил, что готов. Палач, который был снаружи камеры, был послан объявить о моем решении». Однако в камере он просидел еще целый час. Затем его привели в ту же комнату.
«Стырне, его товарищ и молодой парень, — записал Рейли. — В соседней комнате палач и другие, все до зубов вооружены. Объявил опять о моем решении и попросил сделать письменное заявление в том духе, что я счастлив показать им, как англичанин и христианин понимает свой долг. Отказ. Попросил отослать вещи Пите. Они сказали, что о моей смерти никто не узнает. Затем начался длинный разговор-убеждение, как обыкновенно. После 3/4 часа препираний разговор на повышенных тонах в течение пяти минут. Молчание, затем Стырне и его товарищ позвали палача и ушли».
Рейли держали в комнате еще около пяти минут. При этом в соседнем помещении раздавались звуки заряжаемого оружия и другие приготовления. Затем Рейли вывели к машине. С ним в автомобиль сели пять человек. Очень быстро доехали до гаража.
«Во время поездки солдат схватил своей грязной рукой наручники и мое запястье, — отмечал Рейли. — Дождь. Очень холодно. Бесконечное ожидание на гаражном дворе, в то время как палач вошел внутрь; охранники матерятся и рассказывают друг другу грязные анекдоты. Шофер что-то сказал о том, что сломался радиатор, бесцельно слоняется. Наконец завелся, короткий переезд и прибытие в ГПУ с севера. Стырне и его товарищ сообщили о том, что приговор отложен на 20 часов. Ужасная ночь. Кошмары».
Несомненно, что имитация подготовки казни Рейли не могла проходить только по инициативе Стырне. Наверняка ее санкционировали и Артузов, и, возможно, сам Дзержинский. Вряд ли они сами могли гордиться этим эпизодом своих биографий. Хотя, как говорится, «на войне — как на войне». Псевдоподготовка к расстрелу дала нужный чекистам результат. Ослабленный невероятным психологическим напряжением, Рейли на этот раз не выдержал и «потек». После этой страшной для него ночи он написал письмо на имя Дзержинского.