— У меня нет выбора. И даже не ради них, ради себя, — произнес я после долгой паузы.
— Я в тебе не сомневалась, — после короткой паузы произнесла девушка, и вдруг бросила мне статуэтку, примерно тридцати сантиметров в высоту. Фигурка с поразительной точностью изображала крайне испуганного Василия, замершегося в позе готового сорваться в бег человека.
— Не знаю, где и в каких условиях ты окажешься. Но тебе надо будет продержаться хотя бы несколько секунд, пока он не придет в себя и не сможет тебе помочь, — пояснила девушка, показав на фигурку Васи.
— Спасибо, — отводя взгляд от статуэтки, произнес я. — Ты даже примерно не предполагаешь, где я окажусь?
— Даже примерно не знаю. А у него уже не спросишь, — покачала головой и развела руками девушка, коротким движением подбородка указав на изуродованного Тьмой фон Колера.
— Отлично, — чувствуя нервную дрожь мандража, покачал я головой. — Еще есть что-то важное, что ты можешь мне сказать?
— Береги себя, — кивнула мне мой ангел. И очень внимательно посмотрела в глаза. Вслух не спрашивала, но явно ожидала, что я могу все же принять взвешенное решение, покинув дефектную конструкцию плетения.
— Поехали, — произнес я. И глядя в огромные васильковые глаза, только головой отрицательно покачал.
Девушка кивнула и закусив губу, отступила на шаг. И сразу время скачком вернулось к прежней скорости, вместе с ворвавшимися в сознании противным звуком рвущейся плоти, шелестом Тьмы и утробным криком боли фон Колера.
Гексаграмма оказалась завершена не полностью, но плетение было активировано. Из мглистого ковра под ногами рванулись серые лоскуты пелены, поднимаясь выше и окрашивая весь мир в плотный белесый туман. Пространство вокруг закрутилось, и на несколько секунд я ощутил себя словно в центрифуге. В животе ухнул комок, и вместе с вращающейся шестиугольной звездой я полетел вниз, как будто находился в сорвавшемся с тросов лифте. Неподалеку кто-то кричал: туман серой пелены прикрывал нас друг от друга, но звуки через него проходили, пусть и приглушенные, как сквозь вату.
Падение вдруг закончилось. Причем скорость была погашена плавно и ожидаемого мной зубодробительного удара не последовало. Клубящаяся вокруг пелена рассеялась, словно сбитая порывом сильного ветра, и я осмотрелся, сразу же закрутив головой по сторонам. Несомненно, вокруг лежал чужой мир — и здесь есть только камень и знойный ветер. Не освежающий, а колко бросающий в лицо горячие песчинки.
Не знаю, похоже ли это место на ад, но вот американский великий каньон на закате напоминает точно. По сторонам, разрывая линию горизонта, зубцами вздымались ввысь красно-коричневые скалы, а по низкому небу, без следа синевы, разлилось багряное свечение, заливая и плотные облака. Никаких других цветов, кроме красного и коричневого — от темного оттенка скал, до более светлого в кладке булыжников стен вокруг.