1023. Радость наступает там, где есть чувство могущества.
Счастье – в охватившем всего тебя сознании могущества и победы.
Прогресс: усиление типа, способность к великому стремлению: все остальное – ошибка, недоразумение, опасность.
1024. Период, когда замшелый маскарад и моральная принаряженность аффектов вызывают отвращение: голая природа, когда количественные признаки силы как решающие попросту признаются (как определяющие ранг), когда снова господствует размах как следствие великой страсти.
1025. Все страшное ставить на службу себе – по отдельности, шаг за шагом, попытка за попыткой: так требует задача культуры; но покуда культура еще не стала достаточно сильной, она вынуждена это страшное побарывать, умерять, вуалировать, даже проклинать…
Всюду, где культура впервые пригубляет зло, она в связи с этим изъявляет отношения страха, то есть слабость…
Тезис: всякое добро есть поставленное на службу зло былых времен. Мерило: чем страшнее и неистовей страсти, которые может позволить себе эпоха, народ, отдельный человек, ежели ему хочется употребить их как средство, – тем выше стоит их (его) культура. – Чем посредственней, слабей, раболепнее, трусливей человек, тем больше будет он пробовать себя во зле: царство зла в нем наиболее поместительно, самый низкий человек будет видеть царство зла (то есть царство запретного и враждебного ему) повсюду.
1026. Не «счастье следует за добродетелью», – а, наоборот, сильный человек определяет свое счастливое состояние как добродетель.
Злые деяния свойственны сильным и добродетельным; дурные, низкие поступки – удел порабощенных.
Самый сильный человек, человек-созидатель, по идее должен быть самым злым, поскольку он осуществляет, насаждает свой идеал среди остальных людей наперекор всем их идеалам и переделывает их по своему образу и подобию. Зло в данном случае означает нечто суровое, причиняющее боль, навязанное силой.
Такие люди, как Наполеон, должны являться снова и снова, дабы укреплять веру в самовластье одного человека: сам он, однако, из-за средств, к которым вынужден был прибегать, себя предал и продал и благородство характера утратил. Насаждай он свою волю среди иных людей, он бы применял иные средства, и тогда не вытекало бы с необходимостью, что всякий кесарь обязательно становится скверным человеком.
1027. Человек – это зверь-чудовище и сверхзверь; высший человек – это человек-чудовище и сверхчеловек: именно так все и складывается. С каждым прирастанием человека ввысь и в величие он растет также вглубь и в страшное. Не следует желать одного без другого – или, еще точнее: чем основательней хочет человек одного, тем основательнее он достигает как раз другого.