– Сукинтысын, – простонал он. Потом выпрямил руки и снова опустился на грудь.
Пот высох, а тело остыло. Через некоторое время его дыхание стало ровнее, но нога все еще пульсировала. Она ощущалась на десять градусов горячее груди. И большой, как бочка.
«Хотел бы я позвонить Джейми, – подумал он, – и рассказать, сколько я тут сжег калорий».
На этот раз он проснулся от дрожи и жара. Лес стал заметно темнее, но его линии казались четче, будто жар прояснил его зрение и даже прояснил мысли. Он поднял глаза к небу. За листьями все казалось серым. Неужели он так долго спал или небо затянулось тучами? Может быть, это все еще утро? Может быть, уже вечер?
«Ты собираешься вставать или нет?» – спросил он себя.
Лежать неподвижно все равно что умереть. Этакая гонка между инфекцией и голодом. Вероятно, выиграет инфекция.
Ему вспомнилось, что Томас Хьюстон писал, что самоубийство – не что иное, как точка в конце «Я больше этого не вынесу». Выбрать жизнь – значит открыть еще одну страницу, может тысячу страниц, текста, заполненного длинным фолкнеровским предложением с запятыми, скобками, двоеточиями, тире и другими не финальными знаками препинания.
«К черту эту точку, – подумал Демарко. – Я еще не дошел до конца своих страниц».
Он лишь изредка поглядывал вверх, ковыляя от дерева к дереву с помощью костыля, сделанного из оторванной с дерева ветки. Костыль был короче как минимум на целый фут, чем нужно, но он помогал ему сохранять хоть какое-то равновесие. Он прыгал вперед на правой ноге, левая же при этом была в трех дюймах от земли. Затем резко дергал костыль, перенося свой вес на левую подмышку, где и был зажат костыль, а потом снова прыгал. Время от времени его левая нога опускалась и цеплялась носком за землю, и этот короткий контакт посылал резкий поток боли через подошву стопы в голень и коленную чашечку.
По пути какая-то его часть абстрагировалась от боли и отошла, чтобы смотреть на него со стороны – отстраненно, но с любопытством, а может, даже с толикой смеха. Такой опыт был ему не в новинку. Подобное случалось девять месяцев назад, когда он мчался через лес на звук выстрелов и знал, что Томас Хьюстон находится в непосредственной близости от места происшествия. А до этого – когда он несколько раз сидел в своей машине возле дома Ларейн и наблюдал, как она возвращалась домой с очередным мужчиной. А еще раньше – в те горестные минуты, когда он ждал, пока приедет скорая помощь и заберет Райана-младшего. Ну и десятки раз в детстве и подростковом возрасте, когда попадал под пристальный взгляд отца.