– Так что? – спросила она.
– Мэм?
– Вы верите, что у вашего сына есть душа? Вы должны. Иначе зачем вам сидеть у его могилы каждое воскресенье?
– Это вы тоже от Лоис узнали?
– Или от мамы Джейми, – улыбнулась она.
Полминуты протекли в тишине.
– Это нормально, – сказала она ему. – Вы чувствуете, будто мы нарушаем ваше личное пространство. Но это нормально. Мы не должны жить в изоляции, понимаете?
Когда Демарко снова поднял на нее взгляд, она выкладывала карты Таро на краю кофейного столика.
– Мне хотелось думать, что, возможно, он как-то меня видит, – сказал он, – то, как я сижу рядом с ним. Хотелось, чтобы он знал, как сильно я по нему скучаю. Как мне жаль за то, что случилось.
Он смотрел, как в три ряда выстраиваются карты. Смотрел, как она их изучает. Она дотронулась указательным пальцем до центральной карты.
– У вас что-то изменилось. Где вы были?
Его грудь заболела. В голове так и роились мысли.
– Он был старше. Я не был уверен. И я не понял, что он сказал.
– Вы имеете в виду, что он пришел к вам?
Демарко кивнул.
– Во сне?
– Не знаю. Это должен был быть сон. Но я не смог услышать, что он мне говорил. Все было нечетким. А потом, в другом сне, он и вовсе молчал.
– Язык духа, – сказала она ему, – это символ и метафора. Он никогда не сообщает напрямую. Поэтому вы должны найти смысл в том, что вы чувствовали. Именно это важно. Что вы чувствовали, когда увидели его?
Демарко помотал туда-сюда головой. Некоторые вещи слишком личные. Он всегда прятал свое горе и свою вину. А теперь и прекрасную грусть от встречи с его сыном. Радость, болезненную утрату. Никто больше не должен был нести эту ношу.
И все остальное, все другие. Визит его отца. Хьюстона. И те тонкие девчачьи руки на его плечах и спине, они не толкали, а скорее подбадривали, направляли. Ничто из этого не было пугающим. Не было нежеланным.
– Но почему там? – спросил он. – Почему не все те разы, когда я был дома?
– Где это все произошло?
Он не ответил, а лишь прищурившись смотрел на карты.
– Он там, где вы, дорогой. Надо лишь помолчать и прислушаться.
Демарко опустил голову и прижал кончики пальцев к краю глаз. Он шмыгнул носом, его дыхание было быстрым и прерывистым. Он пытался никак не шевелиться, пока по его рукам текли слезы.
– Райан? – сказала она, а потом, помолчав, добавила: – Мы же можем перейти на «ты»?
Он кивнул.
– Я на сколько… на тридцать лет старше?
– Чуть меньше, – сказал он.
– Даже если так… мы оба перенесли много боли в жизни. Нет людей нашего возраста, которые бы не страдали от боли. Ты согласен?
– Согласен, – сказал он.