— Товарищ Таргони нездорова, — объявил месткому Цонев. — Будем рассматривать заявление в отсутствие заявителя?
Местком решил: рассмотреть. Так, подбил итоги председатель жилищно-бытовой комиссии, пересмотреть мы успеем всегда. Стефа поморщился, но от реплики вслух воздержался.
Через полчаса три квартиры из четырех нашли своих новых хозяев.
Наступил черед последней — четвертой квартиры. На нее, как явствовало из справки жилищно-бытовой комиссии, претендуют двое — Таргони и Тетиевская.
— Будем характеризовать? — поинтересовался председатель.
Не надо, сказал Стефа и объявил собранию, что лично для него вопрос решен давно: Таргони работает у нас, правда, на два года дольше, но нельзя забывать, что Тетиевская — растущий, перспективный специалист. Это — во-первых. А, во-вторых, жилищные условия Тетиевской явно менее удовлетворительны и, кроме того, их почти двое. Местком улыбнулся, местком уже знал: Светочка подала документы в ЗАГС.
— Кто согласен? Не согласен?
— Я не согласен. — Стефа ухватил себя за кончик носа: ты? — Товарищ Конецпольский упрощает ситуацию. Розита Михайловна нуждается в квартире: она не может вековать с папой и мамой. Мы обязаны дать ей комнату.
Я хотел еще поговорить, я хотел развернуть свою мысль, чтобы лаконизм не был в ущерб ее убедительности, но заключительная часть моей речи была загублена в зародыше — и кем! — моей же подзащитной. Она ворвалась, как вихрь, как самум, как смерч, который играючи опрокидывает лайнеры и супертанкеры в сто тысяч тонн.
— Не слушайте его, — закричала Рози, — он не терпит меня! Он всегда смеется, как будто я не такой человек, как другие. Мне же надо жить! Я не могла устроить свою личную жизнь, потому что у меня не было своего угла, потому что я не могла пригласить мужчину к себе в дом! Неужели вы не понимаете этого?
Стефа тремя пальцами усердно втискивал глаза в орбиты, в руке Эдика цанговый карандаш ходил неутомимо и безостановочно, как у паркинсоника, а местком опустил голову и тяжело задумался.
— Хорошо, — сказал Стефа, — комната большая, тридцать метров, два окна. Кухня тоже большая. Временно можно разделить.
— Нет! — взвизгнула Рози.
— Не надо, Стефан Владиславович, — Светочка была желта, как евпаторийский песок. — Костя прав: Розите Михайловне комната нужнее. Это ее комната.
— Зря торопитесь, Тетиевская, подумайте лучше, — Стефа был откровенно раздосадован. — Зря торопитесь.
— Не надо, — повторила Светочка.
Стефа внимательно рассматривал наше огромное венецианское окно, которое выходит на улицу Луи Пастера.
Через месяц Светочка уехала на восток. Одна. В новый город. Она не сказала, как называется этот город, она сказала только, что будет писать нам. Мне.