Где Светочка?
Трижды на день Эдик задавал этот вопрос, и трижды на день я отвечал: нету Светочки, ту-ту Светочка.
А сегодня пришло письмо, и в девять ноль-ноль я подал заявление Стефе: "В связи с отъездом прошу уволить меня”. Две недели, опираясь на закон, Стефа может удерживать меня. Две недели — ни минутой дольше.
А потом, через четырнадцать днев, ту-ту, мой милый "Типропрод”!
Я вижу черные зрачки —
Огромные, как черные зарницы,
И солнце черное над ними колосится.
И мир рождается,
И вновь
Нуклоны,
Гипероны и
Любовь —
Элементарные частицы.
Прощайте, други-гипропродовцы!
СОЛНЦЕ ВОСХОДИТ НАД МОРЕМ
У девушки беда — и она пришла к морю до восхода. Кто она, эта девушка? Я не знаю. Как зовется ее беда? Я не знаю — у бед много названий. Я знаю только, что начинаются они по-разному, а кончаются часто одинаково.
Она разделась. Догола. В августовском море очень тепло. Раздевшись, она подошла к воде и окунула в нее руку. Только кисть. Затем ступила ногами по щиколотки. Вода чуть холодила. Через месяц такая вода будет казаться теплой. Девушка потерла ногу о ногу в коленях, провела влажной рукой по груди и вышла. Выйдя, она легла на спину подле купального костюма. Чтобы ветер, которого сейчас нет, но который иногда налетает внезапно, не унес одежды, девушка прикрыла ее камнем. Другой камень она положила на живот. Брюшные мышцы напряглись, противясь тяжести камня.
Над головой было синее, как густой раствор синьки, небо — ни звезд, ни месяца, ни облаков. Только небо. Небо источало тепло. Синее тепло.
Девушка лежала неподвижно. Она глядела вверх, и в глазах ее было ожидание — ожидание, которое бодрствует ровно столько, сколько бодрствует человек.
Нет, нельзя так, подумала про себя девушка.
— Нет! — сказала она громко и, отшвырнув камень с живота, села. — Нет.
Она застонала. Там, где сердце, трепыхался удушливый комок ваты. Кончиками указательных пальцев девушка придавила соски. Под натиском пальцев соски ушли в грудь. И ничего больше. Соски были чужие, и грудь была тоже чужая.
Над головой было синее, как густой раствор синьки, небо. У ног лежало море. Песок томился собственным теплом.
— Нет, — зло сказала девушка и поднялась.
Но энергия голоса не передалась телу, потому что злоба была не настоящая. Чтобы злиться, надо иметь силы.
Под ногами теснились камни — береговые со скрежетом, донные — беззвучно. Море оставалось неподвижным. Оно мягко обтекало девичье тело, расступаясь спереди, чтобы тотчас сомкнуться сзади. Соленая вода чуть-чуть стягивала, и уровень ее ощущался, как тонкий резиновый шнурок — сначала на бедрах, потом под грудью.