Обычно взрослые уходят одновременно, почти одновременно. И почти всегда напутствуемые скрежетом захлопывающегося окна: это нянечка показывает им, что по-хорошему с ними никак нельзя, что другого обращения они не заслужили и что ей за них одни только неприятности от дежурного доктора.
И, ускоряя шаг, взрослые убеждают друг друга, что в сущности она права, что другого обращения они не заслужили, потому что кому хочется иметь лишние неприятности из-за меня, из-за вас или этой вот женщины, которая спряталась за деревом.
Лишние неприятности, ясное дело, никому не нужны, но сегодня они мертвы, эти слова о лишних неприятностях, сегодня они просто слепок с тех других, живых слов.
Когда окно захлопнулось, когда подоконник опустел, женщина вышла из-за дерева. В правой руке она держала клетчатую сумку — зеленая, красная и синяя клетки. В правой — теперь, когда она вышла из-за дерева, а раньше она держала ее обеими руками перед собой.
Женщина смотрела в черные с блестящими черными стеклами окна и ждала. Распластавшийся за кустом буксов кот запрокинул голову. Его зубы, белые, блестящие, с черными просветами, были обнажены. Обернувшись, женщина видела эти зубы — гнутые клыки и ровный ряд резцов распластавшегося кота. Изредка кот подергивал лапой.
Смотрите, дети, вот лапка лягушки. Если через эту отрезанную лапку пропустить гальванический ток, лапка оживет. Это потому, детки, что лапкина мышца под действием тока сокращается. Такой опыт вы можете проделать дома сами. Для этого надо только поймать лягушку, отрезать у нее лапку и пропустить через эту лапку ток.
Женщина напряженно вглядывалась в распластанного кота. Лапа кота должна дрогнуть. Обязательно должна. Смотрите, еще мгновение, еще одно только мгновение… Задержав дыхание, женщина подалась вперед — и кот вздрогнул, весь вздрогнул.
Женщина улыбнулась, и улыбалась до тех пор, пока прохожие были далеко и не могли видеть ее улыбки.
А потом она смотрела в черные блестящие стекла и ждала. Не Улыбаясь, не оглядываясь. Ждала молча, неподвижно, запрокинув голову.
А потом вздрогнула сумка. И тогда, застигнутая врасплох, женщина тоже вздрогнула, торопливо, испуганно озираясь.
Из-под Греческого моста выкатил троллейбус. Под колесами его с треском, с шипением лопались рыбьи пузыри. На углу троллейбус остановился. Вытолкнутые из нутра машины на тротуар люди вздыхали — чересчур громко, чересчур облегченно, с той резкой подчеркнутостью, которой отмечены чувства здешних людей, рассчитанные на зрителя. На понимающего зрителя.
Женщина стояла неподвижно, опустив голову, с силой прижимая руки к бокам, как будто опасалась этих проходивших мимо нее людей. А люди проходили далеко.