— Не надо смеяться, — кричала она, — не надо смеяться, Женя. Пустырь на родной земле — тоже родная земля. Лучше перекопаем ее сами, чем, не дай бог, немцы своими бомбами.
Три дня Женька терпел, а на четвертый сбежал — преступное желание сбросить мадам Фаренюк в щель становилось неодолимым.
На Дальницкую дорогу Женька ездил с мамой, Ксенией Андреевной. Дальницкая дорога спускалась в лощину, над которой висело степное небо и степное солнце. Под этим небом и этим солнцем, которые были не похожи на городские, люди раскапывали землю и утыкали ее обломками сваренных в пучок рельсов. Рельсы должны были преградить путь немецким танкам. Никто всерьез не верил, что на Дальницкой дороге, в пяти километрах от Одессы, могут появиться немецкие танки. Но всего, как утверждала мадам Фаренюк, не знает никто, даже бог: пусть у вас самый справный желудок в мире, но в доме должна быть касторка. На всякий случай.
Прошел июнь, прошли первые дни июля, а война по-прежнему шла здесь у нас. Это было непонятно. Но со дня на день все ожидали решающего маневра, который наконец все поставит на свое место.
А потом, когда пал Смоленск, все вдруг поняли, что решающего маневра, того, что был в кино, не будет, что победа будет не раньше осени, а может, и декабря.
В середине июля Одесса узнала новое слово — эвакуация.
На Дальницкой дороге, на Сухом лимане, на Куяль-нике и Хаджибее люди рыли окопы и утыкали землю обломками сваренных в пучок рельсов: немцы были за Днестром, а до Днестра рукой подать.
Но, чтоб не сойти нам с этого места, Одесса всю жизнь пила воду из Днестра, и до Днестра всегда было рукой подать.
— Женя, — сказала Ксения Андреевна, — завтра мы уезжаем.
— Мама!
— Надо, Женя. В военкомате сказали: надо.
— Чудаки, куда вы едете? Куда они едут? — шумела мадам Фаренюк, вытирая передником слезы. — Чудаки.
С запада, с севера и востока Одесса опоясывалась рвами, окопами и насыпями. С юга было море — Фонтан, Отрада, Ланжерон, Лузановка. И порт, огромный порт с волнорезом — поднятыми со дна моря глыбами железобетона.
Мариуполь — странный город. В Мариуполе большие дома-коробки. Такие дома Женька видел только в киножурналах, когда показывали, как быстро растет новый металлургический центр юга или новый химический центр Кузбасса.
Дома эти Женьке не понравились, город тоже не понравился. Город стоял на берегу моря с нерусским названием — Азовское. Море как море, но, ясно, не Черное: плоский, как степь, берег, серая по-речному вода и такой же серый горизонт.
Но самое удивительное в Мариуполе — это железнодорожные шлагбаумы. Шлагбаумы в Мариуполе везде: на окраинах, в центре, на улицах, в переулках и даже во дворах. У шлагбаума, в центре, Женьку и Ксению Андреевну задержал патруль — лейтенант и два солдата.