— Ты считаешь меня вторым сортом?
— Нет, Колючка, я про местные предубеждения. Для меня ты высший сорт.
Это он что? Заигрывает со мной? Улыбка в золотистой бороде была неоднозначной.
— Знаешь что? Давай спать. — Я повернулась на спину и закрыла глаза.
— Спокойной ночи, Колючка, — пробасил Имир.
Кажется, я заснула с глупой улыбкой на лице.
Утром меня разбудил шестилетний король Альфонс. Пока я пыталась понять, кто я, где я и чей это ребенок, Лючия забрала его, а я сонно села у очага. Вошел Имир с охапкой дров и стал разжигать огонь.
— Ты побрился, — заметила я.
Викинг улыбнулся.
— У Игнасии есть зеркало.
— Правда?
Надо посмотреть на себя. А то с момента начала похода не знаю, что у меня с лицом.
Я подошла к зеркалу: вымытые вчера волосы свалялись, вид заспанный, одежда в бурых пятнах крови. Хорошо, что не моей.
Достала гребень из походной сумки и начала продираться сквозь колтуны.
— Позволь мне. — Лючия выхватила гребень и начала расчесывать. Странно, но было не больно. Ее пальцы иногда вспыхивали искорками, локоны сами расплетались из колтунов, волосы становились блестящими и красивыми завитками струились вдоль лица.
— Фантастика, — выдохнула я. — И никаких бальзамов не надо.
Лючия улыбалась и продолжала расчесывать, потом собрала копну густых волос в хвост лентой и прочно затянула.
— Спасибо, Лючия! Ты просто волшебница! В жизни не было такой шикарной укладки!
Я заметно повеселела.
— Ты хоть и террианка, а все равно мне как сестра. — Лючия приложила ладони к моим щекам, и когда убрала, то на них появился нежный румянец. — Хочу, чтобы ты красавицей стала, такой, какая внутри прячется.
Она провела пальчиками по бровям и ресницам. Выщипанные нещадно в подростковом возрасте брови вдруг загустели и красиво изогнулись. Реснички стали темнее, гуще, подчеркивая светлые глаза. Магия Лючии вернула губам, высушенным помадами, натуральный цвет и мягкость.
— Теперь совсем другое дело, — довольно сказала она. — Сами маги не отличат.
— А сколько продержится магия? — спросила я, вертясь перед зеркалом.
Глаза у Лючии в отражении блестели, а я всегда переживала, что даже в моменты счастья и удачи глаза мои тусклы и невыразительны.
— Очень долго, — подмигнула мне Лючия. — Если бы я не возвращала тебе естественную красоту, а колдовала новую, то через пару лун все стало бы, как прежде. А это теперь твое настоящее лицо. Надолго. Пока время не решит сделать тебя старше.
Я думала, Имир заметит мое преображение, но он совершенно спокойно спросил:
— Готова?
И мы отправились в путь, оставив Лючию под крылом у Игнасии. Они проводили нас до дороги и долго махали, обнявшись.