Следующие три дня повторялось примерно одно и то же. Утром они ездили на стройку, проводили там часа два и возвращались домой. Джейк чертил за кухонным столом, Моника готовилась к вечернему подкасту. В полдень они вместе обедали, а каждый вечер в восемь она шла в его кабинет и полчаса вела свой подкаст. Затем оба шли в гостиную и смотрели телевизор. В половине двенадцатого ночи они отправлялись следить за домом Адама.
Самым трудным временем для Джейка были именно вечера, когда они сидели рядом на диване и смотрели телевизор. В такие минуты он мог думать только об одном: об их поцелуе и о том, как ему хочется снова поцеловать ее.
Она смешила его; давно уже он не чувствовал себя таким живым, как рядом с Моникой. С ней было так легко разговаривать.
Моника заставила его забыть всех женщин, с которыми он встречался раньше. Рядом с ней он словно пьянел, но из последних сил старался не терять головы.
Трудность заключалась в том, что Моника постоянно, вольно или невольно, соблазняла его. Подсаживалась к нему вплотную на диван, дотрагивалась до него… она держалась легко и непринужденно, а Джейку приходилось очень тяжело. Он постоянно чувствовал на себе ее взгляд. Боялся посмотреть на нее в ответ, боялся утонуть в омутах ее голубых глаз и наделать глупостей.
И последний вечер не стал исключением, если не считать того, что Джейк был на взводе целый день. Они снова сидели на диване после того, как поужинали привезенной им пиццей.
Моника сидела так близко, что он чувствовал идущий от нее жар, а ноздри заполнял ее аромат.
Весь вечер Моника была тихой, что показалось ему необычным.
– Ты что, сегодня опять говорила с отцом? – спросил он, нарушая ставшее неловким молчание.
– Нет, а что?
– Ты какая-то тихая. Вот почему я подумал, что ты опять поговорила с отцом и у тебя испортилось настроение.
– Нет, сегодня я с ним не разговаривала, – ответила Моника и повернула голову к телевизору. Показывали очередной дурацкий комедийный сериал…
Несколько минут она смотрела в экран, а потом развернулась к Джейку.
– Знаешь, что меня сегодня беспокоит по-настоящему?
– Что?
Ее лицо порозовело.
– Наверное, лучше ничего не говорить…
– В чем дело? Ты ведь знаешь, что мне можно говорить все.
– Нет, лучше не стоит, – ответила она и отвернулась.
– Моника, что случилось?
– Ничего не случилось. – Она посмотрела на свои лежащие на коленях руки, а потом взглянула ему в глаза с отчаянным выражением. – Просто… я не могу забыть тот поцелуй.
Он посмотрел на нее, и у него захватило дух.
– А ты о нем вспоминал? – спросила она.
Он тяжело вздохнул: