Пока они спускались по склону, Марта все время боялась упустить кресло Зельды – оно покатится, как гоночная машина на Гран-при. Поэтому она крепко держалась за спинку, а каблуки твердо ставила в землю – действуя так же, как с перегруженной магазинной тележкой.
Уилл и Роуз, все еще смущенные после теткиного выступления на стадионе, убежали вперед.
Перед статуей русалки Марта с Зельдой остановились. Марта всей грудью вдыхала морской воздух, стараясь остановить адреналиновую дрожь в теле.
– Ну, расскажи теперь про «Синее небо», – тихо попросила она.
– Расскажу. Но сперва хочу посмотреть на табличку. – И, шевеля губами, стала читать про себя имена рыбаков. – Кажется, «Пегас» только вчера утонул. Я так ясно все помню.
– Ты там была?
– Я узнала на другое утро. Шла по берегу, услышала крик чаек. Но когда подошла, поняла, что это люди плачут. В море плыла спасательная лодка. Помню, какой яркой, оранжевой она была на серых волнах. Две лодочки кружили и кружили, словно вокруг сливного отверстия в ванне. – Она повертела пальцем.
Марта поджала губы, рисуя себе эту картину.
– Ты знала кого-нибудь из тех рыбаков?
Зельда не сразу ответила.
– Немного знала Сигфрида Фроста – он, по-моему, спасся. А еще Дэниела Маклейна. Ему было всего двадцать лет, бедный мальчик. Твоя мама тоже его знала.
– Сигфрид так и живет в Сэндшифте, – Марта посмотрела в сторону маяка. Она попробовала – безуспешно – представить себе этого седобородого отшельника молодым человеком. – Он был, наверное, одних лет с мамой, когда это случилось.
– Такой молодой, – отозвалась Зельда. – Твоя мама была немногим старше, когда вышла замуж.
– Я знаю. Нашла их брачное свидетельство, когда убирала дом. Я не знала, что она была уже беременна мной, когда шла к алтарю.
Зельда помолчала.
– Откуда ты знаешь?
– Сопоставила даты. Думаю, не потому ли папа бывал суров со мной, что вынужден был жениться.
– Хм. – Зельда поджала губы и посмотрела на море. – Времена были другие, а твой отец был человек сложный.
Они задержались перед статуей на несколько минут. Ветер теребил волосы Марты и трепал платок у Зельды на голове. Морские брызги оседали у них на щеках.
– Про книгу… – напомнила Марта. – Ты обещала рассказать.
Зельда повернула кресло к морю, оставив статую за спиной.
– Когда я уехала из Сэндшифта, мне захотелось вообще расстаться с Англией. Родители Джины пригласили меня к себе в Финляндию.
– Ты с ней так давно знакома?
Зельда кивнула.
– Вся ее семья очень хорошо ко мне отнеслась. Приняли меня как свою. Первое время я страшно тосковала. По Англии, по Бетти оставленной. – Она потерла нос. – Но Джина терпела мои приступы мрачности. Она считала, что мне надо чем-то занять ум, и говорила, что писательство – хорошая терапия. И вот однажды купила мне альбом для вырезок и предложила наклеивать в него разное. У меня сохранились кое-какие сказки, которые ты для меня сочиняла, я их вклеила. И сразу стали вспоминаться другие. Те, которые я для тебя сочиняла. И те, которые твоей маме рассказывала и которые она со мной сочиняла. Я их записала. Конечно, не в точности. А то, что удавалось вспомнить.