подписку на «Микки-Мауса», я его ненавижу: это мир без отцов, без учителей, без воспитателей. Там только влюбленные, дяди и племянники, а настоящей семьи нет.
В общем, мы всегда должны быть начеку. Если с самого рождения ребенка ты руководствуешься в его воспитании вопросом «ну и что плохого?» – ты уже проиграл, на твое место придет среда, потому что ты бездействуешь. «Что хорошего?» – вот первый вопрос отца, критически подходящего к среде, где растет его сын. «Что я могу ему предложить?»
Каким образом у наших детей рождается ощущение, что повседневная жизнь действительно может быть небанальной, что каждый день может превратиться в исключительный? Если этого не происходит с нами, то как они обнаружат, что жизнь – нечто исключительное папа, мама, преподаватели, день, проведенный в школе, свое собственное существование, как они проверят, что стоит жить на свете?
Когда Иоанн Павел II был в Норче, он одной краткой фразой описал все дело бенедиктинцев – монахов, чьи имена нам теперь неизвестны, но чей медленный и терпеливый труд (они вскапывали землю, возводили стены, прокладывали каналы, строили мосты) постепенно изменил лицо Европы. Папа сказал: «Обыденность должна была стать подвигом, а подвиг – обыденностью». Этот вызов обращен сегодня к воспитанию, и мы должны его принять. Мы сами должны ощущать свою жизнь как подвиг, как нечто великое, нечто невыразимо доброе, что способно тронуть и подвигнуть на что-то и наших детей. Так мы поможем им осознать исключительность их жизни, опыта, поможем осознать собственную уникальность и неповторимость, и они не окажутся во власти ощущения серости, бесполезности, мимолетности своей жизни, им не придется искать прибежища в «виртуальных раях».
В общине
Второе условие: проверка должна носить общинный характер; одного твоего свидетельства уже недостаточно. И раньше лишь одной семьи было недостаточно, даже самой святой и совершенной, но сегодня – особенно. Твой сын должен ощущать твое предложение как часть того мира, который живет иначе, нежели та среда, что находится перед ним.
Приведу один пример. Когда мой сын Андреа учился в последних классах школы, он задал мне вопрос: «Папа, а ты действительно учишь нас нормальной жизни? Меня вот что волнует: ты объясняешь мне какие-то вещи, я тебе верю, ты меня убеждаешь, и мне даже нравится то, как я живу с тобой, мамой и братьями; но весь мир идет в другую сторону. Ты уверен, что прививаешь мне умение жить в этом мире, не останусь ли я потом, как рыба, выброшенная из воды, неспособная находиться в мире?» Помню, как долго мы с женой думали об этом – ведь вопрос действительно серьезный. Как мы можем привить нашим детям представление о том, что гипотеза, которую мы им предлагаем, на самом деле доступна?