Наконец настал день испытаний. Девочку привели в подвал и поставили перед мишенью. Ее плотно привязали к столбу, а голову зафиксировали между двух пластин.
— Пока ты не умеешь пользоваться ими, — пояснил полковник, — и можешь навредить себе и нам. Стой спокойно, дитя. Все позади. Больше не будет ни боли, ни ран. Ты сама теперь будешь болью.
Он говорил ласково и грустно, так, как никто еще не говорил с ней, и сердце девочки заколотилось изо всех сил, наливаясь жаркой, до страсти, благодарностью. Он погладил ее по щеке и осторожно снял очки.
Они вышли из подвала глубоко за полночь, и девочка опиралась на руку полковника. На лице ее снова красовались очки. Она вполне сносно владела своими новыми глазами, но так хорошо было опираться на руку человека, единственного, родного, своего. Того, кто так правильно разговаривает с ней.
— Умница, малышка, — говорил полковник. — Ты наш будущий герой. Ты истребитель, нет, ты куда лучше истребителя. Ты прототип идеальной машины. Понимаешь?
Девочка понимала. Ее взгляд резал металл, камень, дерево, пластик и бог знает что еще. Устоять перед ним мог только спрессованный под высоким давлением каменный уголь, из которого были сделаны стекла ее очков.
— Строго говоря, в моих очках вовсе не стекло. Да и в глазницах вовсе не глаза! — сказала девочка и рассмеялась, впервые в жизни от радости.
С ней был самый прекрасный, самый добрый человек в мире. Он не даст ее в обиду, и она — о, какое счастье! — она может быть ему полезна.
* * *
Эллина приняла из рук Грега контейнер с осторожностью, с которой берут динамитную шашку или тухлое страусиное яйцо. Или вазу китайской династии Мин. В общем, то, что никак нельзя разбить. Телохранитель командора прижала контейнер к боку и унесла в катер, где голову Н-49 ждало хранилище понадежнее.
— Браво, боец, — проскрипел командор.
Видимо, его голосовой аппарат нуждался в починке. А может, в починке нуждался сам командор. Строго говоря, весь этот мир неплохо было бы починить.
Сели улыбнулась одними губами, давая понять, что разделяет восторг супруга. Грег не сдержал усмешки: улыбка у командорши получилась кисловатая. Пора было козырять и отправляться восвояси, ждать ордена, а то и лычки, чем командор не шутит, пока ветер без камней, но Грега мучил один вопрос. Поколебавшись, он все же решился.
— Господин командор, разрешите обратиться.
— Разрешаю.
— Почему надо было именно эту? Они же одинаковые. Лучи, оптика, крылья — все как одна. По технологии.
— Одинаковые, да не слишком, — возразил командор. — Та, что без номера, — прототип, древность, а наша — последняя, почти не пользованная. Ее на дольше хватит.