Я не хотел, чтобы он прикончил меня на коленях. Стиснув зубы, я начал медленно подниматься, вкладывая в движение дикое усилие. Вены вздулись от напряжения, по телу ручьями бежал пот, смешиваясь с кровью на лице, и… Он же все там у меня разворотил, отстранено подумал я, чувствуя, как кровь бежит вниз и по ногам. Прижатые к паху ладони оставались сухими только благодаря экровеленовому материалу брюк, не пропускающему влагу.
Если бы не боль, снова мелькнула мысль… Боль, все еще державшая тело в тисках. Полностью разогнуться я не смог, мышцы просто не повиновались.
Боль… В голове вдруг прояснилось.
Нужно было немедленно избавиться от боли, и этого можно было достигнуть сменой Ключа. Я ухватился за свой последний шанс в этой драке – шанс отомстить и остаться живым. Мне не пришлось даже выбирать, Ключ пришел сам, возникнув перед глазами ярким образом. Мыслеобраз вошел в подсознание как клинок в ножны, лязгнув металлом. Пресс, решил я, еще сильнее стискивая зубы, и оторвал руки от окровавленного паха. Гигантский стальной Пресс.
Словно подстегиваемое отчаянием, структурирование началось с бешеной скоростью. Теперь я смог выпрямиться полностью, чувствуя, как тело превращается в металл. Сквозь заливавшую глаза кровь я видел неважно, но Бигмана разглядеть мог. Этого было вполне достаточно. Нужно было сделать так с самого начала – подойти к прыгуну и раздавить его, как вошь.
Ничего удивительного – он был озадачен моим видом, тем, что я сумел подняться, вместо того чтобы корчиться у его ног. Тем, что я стоял и собирался напасть, вместо того, чтобы выть от боли и просить о пощаде. Что ж, этим моментом можно было даже гордиться. Затем на лице прыгуна мелькнуло насмешливое удивление. Не знаю, что там ему показалось таким забавным, но, не завершив удара шестом, он швырнул его под ноги зрителям и шагнул ко мне, поднимая тяжелые кулаки.
Глупец! Вместе с шестом он отбросил свой шанс меня одолеть.
Но он этого еще не понимал. Не понял и тогда, когда я шагнул вперед и мои ладони легли ему на плечи. Пальцы, живущие уже своей собственной жизнью, проворно нащупали выпирающие под плащом ключицы и надавили на них. Ноги срослись с землей. Все с той же насмешливой улыбкой Бигман выбросил вперед кулак… Стальная подошва Пресса в сознании лязгнула и пошла вниз. Кулак прыгуна врезался мне в лицо, словно в стену. Удар был очень силен, но мышцы уже окаменели настолько, что я его не ощутил. А боль… Пресс не может чувствовать боль.
Бигман отдернул отбитую руку, глаза его изумленно расширились. Видно было, что кожа на костяшках пальцев у него содрана. Медленно, очень медленно, сквозь сковывающий мышцы мыслеобраз, я усмехнулся ему в лицо. Нас разделяло теперь только расстояние моих вытянутых рук; и я не собирался его изменять.