— Что за фрукт? — спросил Шмаков Петр.
— Брат, — ответил я, не задумываясь.
— У нее есть брат?
— Даже три, — объявил я, окончательно подавив Шмакова своей осведомленностью. — Как поступим?
— Что ж, при брате, неудобно при брате.
— Мне лично все равно, могу и при брате.
— Неудобно, — повторил Шмаков, — отложим.
— Если ты этого хочешь, пожалуйста, — согласился я.
Полная неожиданность. Веэн остался мной доволен. Ходил по комнате, потирал руки и говорил Косте и Игорю:
— Я не ошибся в Кроше. Клоун у Краснухина, понятно… А мальчика с книгой нет?
— Я не видел.
Костя и бровью не повел.
— У тебя есть возможность еще раз проверить, — сказал Веэн, — пойдешь к нему с другой нэцкэ. Контакт установлен. Зачем Краснухину нэцкэ? Он художник, а не коллекционер, должен создавать, а не собирать.
— Он хороший художник? — спросил я.
Веэн состроил гримасу:
— Не без дарования, но оригинальничает, мне приходилось о нем писать. Принципы достойны уважения, но нереализованное искусство — не искусство. Талант требует признания, иначе он хиреет.
— Разве нет художников, получивших признание после смерти? — спросил я.
— Таких художников нет, — категорически объявил Веэн. — После смерти можно получить большее признание, но, не получив при жизни никакого признания, не получишь его и после смерти.
— Но он еще сравнительно молодой.
— Как сказать… Он окончил институт, вернувшись с фронта. Впрочем, как художник он нас интересует меньше всего. Нас интересует его нэцкэ. Он не собиратель, собиратели — мы. Каждая коллекция — эпоха, каждый великий художник — эпоха. Если мы сумеем собрать все имеющиеся у нас в стране работы Мивы-первого, Ядзамицу, Томотады, Мадзанао — это будут коллекции мирового класса.
— Возможно, Краснухин тоже составляет коллекцию, — предположил я.
— Краснухин собирает между прочим, — с раздражением ответил Веэн, — а для меня это — главное дело жизни. Чем выше цель, тем больше прав у человека на любые средства в этой борьбе. Или Краснухин завладеет моими коллекциями, или я завладею нэцкэ Краснухина, нэцкэ других любителей (Веэн произнес это слово с презрением) и создам одну из величайших коллекций в мире. Моральное право на моей стороне. А ты как думаешь? — неожиданно спросил он меня.
— Я плохо разбираюсь в этом, — ответил я уклончиво.
— Будешь разбираться! Пошел в библиотеку, познакомился с литературой — это мне нравится, это серьезный подход к делу.
Эти слова были адресованы Игорю и Косте, но они сделали вид, будто это относится вовсе не к ним.
— Но того, что есть у меня, ты не найдешь ни в одной библиотеке, — продолжал Веэн. — У меня есть все, что вышло о нэцкэ на любом языке. Вышло не так много. Капитальное исследование впереди.