— Простудитесь, — медсестра закрыла окно.
Айсер ничего ей не ответил, в уме отстранённо считая падающие снежинки. Страховка не покрывала ему новомодные протезы, способные синхронизироваться с нейронной структурой мозга. Если повезёт, он купит поддержанную версию, иначе, ему придётся довольствоваться мобильной креслом-каталкой. Учитывая, что он не проработал и дня на Закрофе, второй вариант казался наиболее реальным.
— Вам, что-нибудь, надо, Клемент? — медсестра спросила его, наклоняясь ближе к уху.
— Сколько ещё продлиться моя реабилитация? — тихим голосом спросил ей Айсер.
— По предварительным прогнозам — до полутора лет, — медсестра читала информация со своей линзы.
— Полтора года, — Айсер усмехнулся. — А потом меня выкинут.
— Не говорите так, Клемент, — медсестра попыталась его успокоить.
— Не важно. Теперь ничего не важно, — он хотел плакать, но от набегающей глазной боли не мог. — Кто это сделал?
— Мы пока не знаем. Никто не знает.
— Какое чудовище могло на такое решиться? — губы Айсера затряслись. Боль и обида разрывала его. Он чувствовал, что должен был умереть там, на Закрофе, вместе с Луной, но, словно злая шутка богов, он выжил, и теперь пытался смириться с последствиями. Вселенную не волновали его чувства, она лишь смеялась над ним, дав ему второй шанс в жизни. Айсер выкрикивал имя Луны вновь и вновь. От крика ему стало больно дышать, но он продолжал, пока медсестра не ввела ему дозу снотворного, успокоив его. Айсер опустил голову, безвольно наблюдая, как его слезы и слюни, стекающие с уголков губ, капали на белый халат. Но в сознании он продолжал взывать к ней. Снова и снова.
Прошло ещё шесть месяцев. Пирра уже заявили о себе, взяв на себя ответственность за события на Закрофе. Айсер просматривал их сообщения раз за разом, в надежде понять их истинные мотивы, посеяв и порождая семя ненависти и злости. За это время его так никто и не навестил в больнице. Каждый день он занимался физическими упражнениями, гонимый вперёд и питаемый реваншизмом, возведя его в свою собственную религию. Мир разделился для него на белое и чёрное, где последним, в виде чистого зла, была Пирра. Он винил их во всём случившемся. Он уже мог передвигаться самостоятельно, используя костыли, и каждый день старался проводить на улице, где природа сменилась с зимы на ранее лето. Айсеру было всё равно, что это за планета, на которую его перевезли, и он не любовался вновь расцветшей травой, поросшими листвой деревьями и неизвестным ему видом птиц, пролетавших в небе над ним.
Каждую неделю он посещал психоаналитика, которому изливал свою душу. Как-то раз он прямо сказал, что больше не хочет жить, что жизнь потеряла для него смысл, и единственное для чего он ещё живёт — месть. Он осознавал, что ни какую месть ему не осуществить, но надеялся, что его возьмут в армию ВЗП после реабилитации, зная, что с его инвалидностью это тоже маловероятно.