Ежов опять глотнул из рюмки, пошарил глазами по столу, но ничем не закусил. Не глядя на Шарока, сказал:
— Устроим по специальности. Есть и юридический отдел, и отдел кадров, и спецотдел.
— Разрешите подумать, товарищ народный комиссар.
Ежов поднял на него мутные глаза, недобро посмотрел, у Шарока от страха сжалось сердце.
— Не хочешь! — зловеще заключил Ежов.
— Подумать хочу, товарищ…
— Все ясно! — оборвал его Ежов. — Иди!
В магазине НКВД на Большой Лубянке Шарок купил водки, вина, закусок, набил полный портфель. Квартира его была на Остоженке, в Зачатьевском переулке. В двадцатых годах какой-то нэпман выкроил ее из бывших барских хором. Нэпман давно откинул копыта в Нарыме или на Соловках, вместо него поселился профессор, и этот дал дуба на Колыме или в Воркуте, квартиру получил Шарок. Две комнаты, кухня, ванная, уборная, пара стенных шкафов, антресоли — словом, все, что положено, и Шароку удобно — неподалеку Арбат, где отец с матерью, и органам хорошо, когда сотрудник за границей, его квартира используется как явочная для встреч с осведомителями, ключи в отделе. Вторые ключи у отца с матерью — приходят по воскресеньям, в этот день явок нет — так уговорено. Каля заикнулась было: «Хочешь, буду за квартирой присматривать?» Он усмехнулся: «Миленькая, в моем учреждении разве некому присматривать? Ты без меня сюда и близко не подходи». Только того и добилась Каля, что в ванной всегда висел ее халат.
Но когда он приезжал в Москву, она с усердием исполняла роль хозяйки, прибирала, мыла, чистила, показывала домовитость, уже три года как встречаются, мол, пора что-то решать. И сейчас накрывала на стол, ладная, веселая, с большими и сильными руками. Привела с собой подругу, высокую, черноволосую, цыганского вида девку с длинными стройными ногами и позолоченными серьгами в ушах. Представила ее:
— Моя подруга Аза.
Дымя папиросой, подруга добавила:
— Цыганка Аза.
И так же представилась Абакумову:
— Цыганка Аза.
— Так уж? — засомневался Абакумов.
— Разве не похожа?
Аза по-цыгански затрясла плечами.
— Это и мы умеем…
К удивлению Шарока, Абакумов тоже затряс толстыми плечами, не как Аза, конечно, но вроде бы по-цыгански.
— Из нашего табора, — одобрила Аза.
— И спать нам в одном шатре, — заключил Абакумов.
Держался он так, будто знал девушек давно, столько их перебрал, что уже не отличал знакомых от незнакомых. Вошел шумно, шофер внес за ним пакет и ушел, получив распоряжение, когда и куда приехать. А Шароку Абакумов приказал:
— Разворачивай пакет!
— Виктор Семенович, зачем? Видите, все есть на столе.