Через несколько дней сидел у Сталина. Сталин был в хорошем настроении, вспоминали почему-то Царицын, и тут Ворошилов вдруг спросил:
— Коба, помнишь Кондратьевых?
— Каких Кондратьевых?
— В Царицыне ты жил у них на квартире.
— Молодые такие, хлопотливые, муж и жена?
— Вот-вот. Те самые.
— Как они?
— Ничего. Он работает в Стройбанке, она директор техникума.
— Передавай привет.
— Большое несчастье в их семье.
— Что за несчастье?
— Сын психически больной с детства, год провел в психиатрической больнице, сейчас вышел, но все равно больной, сумасшедший.
— Чем можно помочь?
— Как поможешь? Неизлечимый больной. Помочь надо бы в другом. Понимаешь, он что-то выкрикнул на собрании, его арестовали, приговорили к расстрелу. Парню шестнадцать лет. Его нельзя было выпускать из больницы, выпустили.
— А что он выкрикнул?
— Чего-то там… Что с него взять? Сумасшедший.
Сталин поднял на Ворошилова тяжелый взгляд.
— Что именно он выкрикнул?
— Но, Коба!.. Мало ли что несет сумасшедший…
Сталин продолжал смотреть на Ворошилова:
— Что именно он выкрикнул?
— Откуда мне знать, — заволновался Ворошилов, — сумасшедший…
— Если ты взялся за него хлопотать, значит, обязан знать.
— Зал большой. — От волнения Ворошилов вспотел, проклял себя, что ввязался в эту историю. — Шумно, никто ничего толком не слышал, а двое каких-то заявляют, будто он выкрикнул… «Долой Сталина!»
Сталин отвел глаза, подумал и сказал:
— Нам такие сумасшедшие не нужны.
ОН потом проверил — мальчишку расстреляли. И правильно. Иначе каждый террорист объявит себя сумасшедшим. А почему этот сумасшедший не кричал: «Да здравствует товарищ Сталин!»? Почему не вообразил себя Сталиным? Ведь воображают они себя Наполеонами, Иисусами Христами. Никакой сумасшедший еще не кричал: «Долой Наполеона!», «Долой Иисуса Христа!» Нашел за кого просить! Болван! ОН этого болвана держит при себе, сохраняет, выдвигает, а он, идиот, лезет с такими ходатайствами! Подсовывает ЕМУ такую историю. Член Политбюро! Хочет показать, какие выкрики раздаются на собраниях в адрес товарища Сталина?!
Сталин два месяца не принимал Ворошилова. Пусть походит, не зная, что его ожидает, пусть пораскинет мозгами.
А что еще оставалось делать, только и оставалось, что думать. С должности народного комиссара обороны не сместили, каждый день ездил в наркомат, проводил заседания коллегии, принимал командующих округами, командующих родами войск, отдавал приказы. Как член правительства участвовал в заседаниях Совнаркома, остальные наркомы, в том числе Молотов и Каганович, его слушали, будто ничего не изменилось, ничего не произошло, как и раньше, присылали документы, которые положено присылать члену Политбюро. Но Ворошилов хорошо знал эту сталинскую игру с обреченным человеком.