Хештегам #thinspo и #proana в Twitter, Tumblr и других соцсетях часто теперь стал сопутствовать хештег #meanspiration/#meanspo (от слова «mean», злой). Он подразумевает резкие критические и оскорбительные выпады в сторону людей, которые выглядят недостаточно худыми: это такой способ мотивирования себя и других придерживаться радикальных ограничений в еде. Эти посты пишутся во втором лице: автор имеет в виду и саму себя, и свою аудиторию. В них часто содержится откровенный фэт-шейминг, например, как в этом найденном мной посте в Twitter: «Ты хочешь ему нравиться. А знаешь, почему ты ему не нравишься? Потому что ты жирная. Сбрось этот жир. Не ешь. Стань крошкой». Еще более шокирующие посты я обнаружила в соцсети Tumblr с хештегом #meanspiration: «Ты такая жирная. Ты просто жрешь, как ненормальная. Проголодалась? Ну, иди жри, набивай пасть жратвой. Плевать мне. Хочешь, чтобы тебя все ненавидели, видели, какая ты отвратительная, – иди жри, жирная задница». Некоторые авторы постов на этих платформах требуют, чтобы те, кто их читает, писали им злобные комментарии, наказывая их за переедание и одновременно мотивируя их продолжать борьбу.
Тучность, отвращение, абъекция
Образы, о которых шла речь выше, соответствуют устойчивому, с давней традицией дискурсу, в котором тучная телесность предстает как гротескная и патологическая. Гротескные тела отклоняются от нормы, выходя за ее рамки. Они сопротивляются четким границам, отменяя их, и занимают срединную, пороговую зону между жизнью и смертью. Они проницаемые, протекающие, ничего не удерживающие, трансгрессивные по отношению к собственным пределам. Они являются воплощением двойственности, которая сама по себе порождает большие опасения в культурном контексте, где двойственность угрожает идеалу несомненности. Гротескные тела прежде всего материальны: это изобилие желающей плоти, а не просто нейтральные контейнеры для бесплотного сознания – столь значимый для западной культуры идеал телесности [Bakhtin, 1965; Бахтин, 1990; Shabot, 2006].
В основе различий, которые проводятся между нормативными и аномальными телами, лежат представления о Я и Другом. Гротескное тучное тело включено в символическую бинарную оппозицию и противостоит цивилизованному худому телу: дурной Другой – изнанка идеализированного Я. Первое изображается как несдержанное и ничего не удерживающее, неконтролируемое, проницаемое, открытое всем ветрам; второе – как герметичное, непроницаемое, отгороженное от мира. Тучность и худоба – часть смысловой системы, которая связана с идеей необходимости контроля и герметичной закрытости тела/Я. На основе преобладающей в культуре модели «тела-машины», согласно которой поглощаемая и используемая энергия напрямую связана с телесной массой [Gard, Wright, 2005], в соответствии с картезианской концепцией тела, отделенного от разума и управляемого им, возникает предположение, что худое тело – это зримое воплощение способности строго контролировать потребление пищи. Тучные же тела, которые изображаются как избыточные в своем изобилии плоти, напротив, рассматриваются как физическая манифестация отсутствия у их обладателей самодисциплины и самоконтроля, их склонности к перееданию и неспособности поглощать пищу в умеренных количествах, а также заниматься физическими упражнениями. По этой логике, чрезмерное желание выражено в избытке плоти.