– Мать склонна ценить безопасность своего сына, нравится это сыну или нет.
Я поднял левую руку, гневно вытянув указательный палец, и в этот момент заметил на запястье блестящий браслет – он выглядел почти голографическим изображением витого шнура. Я опустил руку, сдержал свой первый порыв и произнес:
– Теперь ты знаешь мои чувства.
– Я давным-давно их знаю, – ответила мать. – Давай пообедаем в пределах Савалла через пол-оборота, в пурпурное небо, договорились?
– Договорились, – кивнул я.
– До скорого. Счастливого оборота, Сухай.
– Счастливого оборота, Дара.
Она сделала три шага и скрылась в полном соответствии с этикетом, тем же путем, что пришла.
Я повернул и шагнул к краю пруда, уставился в глубину вод, ощущая, как медленно расслабляются плечевые мышцы. Теперь там были Джасра и Джулия, снова в Страже Четырех Миров, совершающие нечто тайное в лаборатории. А затем над ними взметнулись полосы, какая-то безжалостная истинность, возвышающаяся над порядком и красотой, начала превращать женщин в существа завораживающих и путающих очертаний.
Я ощутил руку на своем плече.
– Семья, – сказал Сухай. – Козни, сводящие с ума. Ты сейчас переживаешь тиранию любви, не так ли?
Я кивнул:
– Марк Твен что-то говорил о возможности выбирать себе друзей, но не родственников.
– Я не знаю, что они затевают, – произнес Сухай. – Сейчас ничего не остается делать, как отдыхать и ждать. Я был бы рад услышать твою историю во всех подробностях.
– Спасибо, дядя.
Что ж, почему бы и нет? И я поведал ему все до конца. По ходу рассказа мы прерывались, дабы снова подкрепиться на кухне, затем проследовали на балкон, парящий над океаном известкового цвета, что бился о розовые скалы под тускло-синим беззвездным небом. Здесь я закончил свой рассказ.
– Это более чем интересно, – в конце концов произнес Сухай.
– Ты увидел что-то большее, то, чего не заметил я?
– Здесь столько поводов для размышлений, что я опасаюсь судить поспешно, – отвечал дядя. – Давай пока оставим это.
– Прекрасно.
Я облокотился о перила, глядя в пучину.
– Тебе необходим отдых, – заметил Сухай, помолчав.
– Догадываюсь.
– Пойдем, я покажу твою комнату.
Он протянул руку, и я взял ее. Мы вместе погрузились в пол.
Я спал в окружении гобеленов и портьер, в палате без дверей, в пределах Сухая. Возможно, комната располагалась в башне, так как я слышал за стенами завывания ветров. Был сон, и было видение…
Я снова оказался в замке Амбера и шел извивающейся лентой Зеркального Коридора. Тонкие восковые свечи мерцали в высоких шандалах. Шаги мои были бесшумны. Меня окружали зеркала всех стилей и форм. Большие, маленькие, они покрывали стены по обе стороны. Я следовал мимо себя, бредущего в их глубинах, отраженный, искаженный, временами отраженный в отражениях.